Геннадий Михасенко - Я дружу с Бабой-Ягой

Первая ступень сработала утром, когда, к моему неудовольствию и к радости Давлета, Рая привезла связиста — устанавливать телефоны. Приведя его в штаб, шоферша как бы мимоходом сказала Филиппу Андреевичу, что везла еще и пополнение в лагерь, но где-то по пути растрясла его. Филипп Андреевич поинтересовался подробностями. И получилось так. На повороте с проселочной дороги проголосовали три паренька-старшеклассника и, узнав, что машина идет в «Ермак», попросили подвезти их, сказав, что они с опозданием получили путевки и теперь вот измаялись, добираясь пешком. Рая посадила их в будку, но у шлагбаума выяснилось, что будка пуста. Кто были эти пареньки и где они спрыгнули — неизвестно.

Давлет насторожился.

— Не нравится мне это, — сказал он. — Как они спросили точно: «Куда вы едете?» или...

— Они спросили точно: «Вы не в «Ермак»? — опередила Рая, задетая вниманием начальника. — И он вот слышал!

— Да, — подтвердил связист, молодой парень в темносинем берете, который казался притянутым к голове пушистым валиком тонких бакенбардов, сливавшихся с такой же тонкой бородой. — А точнее: «Вы случайно не в «Ермак»?

— Выходит, знали, куда надо, — заключил Давлет.

— Знали, — согласилась Рая.

— Мне это не нравится! — повторил суровее Давлет.

— Что не нравится?

— Что кто-то ехал в «Ермак» и не доехал, — пояснил Филипп Андреевич. — Сюда, за двадцать километров от цивилизации, просто так люди не являются! Это либо наши, либо не наши!

Задумалась и Рая.

— Один даже в тельняшке под курткой, и я сразу решила — наши! Правда, у них с собой ничего не было: ни рюкзаков, ни сумок, — с медлительностью вдруг припомнила она, наполняясь тревогой, которая мигом перешла в злость. — Вот черти! Нашли дурочку! — воскликнула она.

— Собственно, ничего пока страшного,— смягчился Филипп Андреевич. — Может, рыбачить собрались?

— Без ничего-то?

— М-да. За грибами рано. А больше зачем сюда? Ну, ладно, Рая, не расстраивайся! — успокоил он девушку, видя, что лицо ее пошло от волнения пятнами. — Но в следующий раз...

— В следующий раз я их подвезу! — пригрозила Рая. — Я их так подвезу, что они у меня забудут тот поворот! Или — на защелку и сразу на плац! Нате вам!

— Правильно!

— Бичишки! — проворчала Рая, уходя.

— Юнга Полыгин! — окликнул меня Давлет. — Срочно передай мичману Чижу: усилить пост на КПП!

— Есть!

— Хотя стоп! Я сам туда иду!

И Филипп Андреевич, объясняя связисту, сколько у нас на складе провода, аппаратов и батарей, повел его показывать, где нужно установить телефоны. И я сразу же забыл про каких-то пацанов, не доехавших до «Ермака», потому что не почувствовал тут ничего подозрительного — мало ли где шатается наш брат.

А в полдень, перед обедом, сработала вторая ступень ЧП: на верхней палубе раздался мотоциклетный треск, выкрики, топот ног по дощатым мосткам, лагерь всполошился и загудел. Выскочивший на палубу Филипп Андреевич прислушался к этому гуду, который, затихая, стал удаляться в лес, и кинулся к уже установленному телефону. Покрутив ручку и тщетно поаллокав, он бросил трубку и, бледный, сам поспешил на берег. Заметив, что я следую за ним, Давлет тревожно приказал:

— От штаба — ни на шаг! И следи за морем! Возможен десант противника! Чуть чего — стреляй! Сперва вверх, потом — по мотору! Ружье за печкой! Патроны в столе!

Я знал, что у Давлета за печкой стоит ружье двенадцатого калибра, а в столе лежат патроны — иногда, прибираясь в штабе, я тайком выдвигал ящик и ощупывал их, — но то, что мне разрешили, вернее, приказали вооружиться, было потрясением. Именно это, а не смутная суета на верхней палубе, означило для меня, что случилось ЧП. Достав ружье и натужно переломив его о край стола, я взял два патрона, один, «для воздуха», лихорадочно сунул в дуло, а второй, «для мотора», — в карман и заходил вдоль борта, обращенного к морю. И вспомнил вдруг Федю. Не знаю, дали ему там, в «Зарнице», винтовку или автомат, но ружье, настоящее, — вот оно! Сперва я плотно прижимал его к животу, потом, чуть привыкнув, стал подносить к глазам, несмело целясь и кхыкая в куликов и трясогузок, которые бегали по дрейфующим вблизи бревнам, и страстно желая, чтобы хоть какая-нибудь задрипанная моторочка вырулила из-за мыса и угрожающе двинулась к дебаркадеру.

Но залив был предательски пуст.

А вскоре лагерь оживился и как бы зажурчал, точно пересохший ручей, опять наполнившийся водой, и тут же из кустов вывалилась на урез гомонящая ватага, в центре которой были Давлет, мичман Фабианский и Ухарь. По общему возбуждению я понял, что все в порядке, и крикнул, потрясая ружьем: