Светлана Пономарева - Боишься ли ты темноты?

— Это, — Ярослав отвёл глаза. И, несомненно, соврал: — Когда воспитатель в первый же день драться начинает, ничего хорошего уже не ждёшь… Так что не надо тут со мной разговаривать! Или наказывайте, или отпускайте!

— А за что же мне тебя наказывать?

— За то, что я вас дураком на немецком назвал. Можно подумать, забыли, — Ярослав поставил стакан на стол и выжидательно посмотрел на Сергея. — Или не знаете, что со мной делать?

— Сдался ты мне, дитя неразумное, — вздохнул Сергей. — Просто это как-то не по-мужски, что ли… Ты обиделся непонятно на что, обзываешься, дёргаешься, потом боишься, не спишь из-за этого… Пришёл бы, да и сказал всё, как есть. Что бы мы, не договорились, что ли?

— Я не из-за Вас не сплю, — сказал Ярослав тихо, — просто сон плохой приснился. Давно уже не снился, а теперь снова…

Ярослав замолчал, как будто думал, не добавить ли ещё что-то, а потом ещё тише спросил:

— Можно, я в спальню пойду?

— Да-да, ночью нужно спать, — Сергей постарался улыбнуться. — Давай, иди.

Ярослав аккуратно свернул покрывало, положил его на диван, и пошёл к двери. Потом повернулся и сказал:

— Вы зря свечи жжёте, тут лампа есть. Вон, на окне стоит. Видели?

— Видел, конечно, — отозвался Сергей. — Но то, Ярослав, свет электрический, а это живой огонь. Очищающий, успокаивающий. Настоящий, словом… Разве это можно сравнить с лампочкой? Это как реальная жизнь и её макет, примерно такая разница. Я понятно объясняю?

Ярослав пожал плечами:

— Понятно. Только мне всё равно, какой свет, лишь бы он был. А жизнь у нас тут всех не реальная — дерьмо, а не жизнь. Извините…

Сергея передёрнуло от этих слов. Ярослав был по-своему прав, но и не прав, совершенно точно. Несчастный домашний мальчик, у которого были мама и папа, уютная квартира, может, своя комната, свои книги, вещи… Теперь он здесь. Ничего не осталось, кроме мифической бабушки. Для него жизнь дерьмо. Сейчас…

— Gute Nacht! — сказал Сергей.

— GewiЯ, — пробормотал Ярослав и отправился в комнату.

Как складывается здесь жизнь этого мальчика? Отчего же он, такой с виду тихий, воспитанный, может назвать незнакомого взрослого дураком? Тем более не по-нашему, что вызывает обычно больше подозрений? Сцена в гараже, когда Сергей впервые увидел Ярослава, и фраза на немецком вдруг сложились воедино. Всё стало ясно. Это просто ревность. Ревность к другому, старшему мужчине… Влюблённый подросток.

Пощёлкивали, оплывали свечи. Сергей посмотрел на часы: половина второго. Нужно было браться за перевод…

Сегодня с двенадцати дежурила Фроська, поэтому после школы можно было уйти и прогуляться, не опасаясь, что попадёт. Ярослав так и сделал. Он давно выбрал себе место для таких прогулок: маленький берёзовый колок за гаражами. Там можно было сесть и посидеть, наслаждаясь солнцем. Там никто не толкался, не орал, не лез с вопросами. К тому же сегодня было тепло… В весеннем солнце чувствовалось ощущение жизни, которого так не хватало Ярославу. Весна всегда нравилась ему. Трава весной мягкая, шелковая, новорожденные листья на берёзах совсем маленькие, и пахнут не обычной городской пылью, а приятной, лишь в мае бывающей свежестью. Ярослав сел на поваленный старый ствол и прислушался. Вдалеке шумел город, когда-то родной, а теперь странный и настораживающий. Разве знал раньше Ярослав хотя бы вот об этой окраине, об этом березняке? И разве он может знать, куда ещё его забросит судьба?…

Ярослав размышлял о вчерашнем. Непонятный этот новый воспитатель — Сергей Фёдорович. Сидит по ночам, смотрит на свечи. Позвал и не ругался. По-немецки свободно говорит… Как-то странно для военного. А воевал он точно, да ещё и в горах. В Чечне что ли? Наверное, где же ещё! Там страшно, это Ярослав знал точно: по телевизору постоянно показывали то бои, где гибли солдаты, то украденных людей, то разрушенный Грозный. Если Сергей Фёдорович всё это видел, то и по ночам, наверное, не спит из-за этого. Ярослав вспомнил, как отец дома говорил, что те, кто воевал, потом долго не могут жить нормальной жизнью, и нервы у них не в порядке. Возможно, так и у нового воспитателя. Но вот стоит его бояться или нет? И, главное, добьётся ли своего Вика?

Ярослав подобрал с прелых прошлогодних листьев маленькую веточку и задумчиво сунул в рот.

— Брось эту гадость! — раздался громкий голос за спиной.

Ярослав машинально обернулся: позади него хохотала Женька, которой сейчас здесь быть никак не могло. Впрочем, она умела подкрадываться бесшумно, как кошка. И нигде нельзя было быть уверенным, что Женьки рядом нет.