Елена Кршижановская - Человек решает сам

Видно, Катя угадала мои мысли. Она всегда угадывает, если мне что-нибудь надоедает.

— В кружке юннатов был, в столярном был, в литературном был… — сказала она, загибая пальцы. — В какой теперь кружок захотелось?

— Хватит тебе! — закричал я. — Как ты не понимаешь, что массу всего нужно знать! Мне интересно и…

— Всё, и толком ничего? Почитал бы про знаменитых людей. Они с дошкольного возраста занимались любимым делом.

— Это в старину было, а теперь будет всестороннее развитие, и каждый должен…

— Ну, поехал, — вздохнула Катя.

У нее стало такое огорченное лицо, что я взял ее маленькую, с гладкими мозолями руку, несколько раз подкинул на своей ладони и сказал:

— Ладно, пойду.

— Ну для меня, хорошо? — улыбнулась Катя. — Чтобы я знала, как мой брат умеет работать и добиваться чего-то. Ведь тренер говорит, что ты очень способный.

До чего же славное лицо у Кати, особенно когда она улыбается. Ничего такого, что называется, красивого нету. И скулы широкие, и нос немножко маловат, но глазищи зато… Посмотришь в ее веселые глаза и сразу веришь: все будет хорошо.

Обидно, что человеку нельзя быть сразу в нескольких местах. Вот бы так, например: идешь по Ленинграду и вместе с тем осматриваешь Кремль, и тут же где-нибудь охотишься в Африке…

А то вот провалялся неделю дома, и что делается в школе — понятия не имею, конечно, кроме уроков, которые сообщали мне ребята через Катю. А так бы я знал наперечет, что делалось эту неделю. Хоть бы скорее развилось телевидение и из каждого класса передачи шли. Заболел человек — смотрит урок географии.

Пришел я в наш пятый «а» класс минут за десять до звонка. Все сразу зашумели:

— Глядите, Фонарев!

— Как, Веня, здорово болел?

— Веня, а ты знаешь, у нас артист появился!

— Самодеятельность организовали? — спросил я.

И тут поднялся такой шум — хоть уши затыкай, если бы не рассказывали такое необыкновенное.

Из этого крика я разобрал вот что: в наш класс поступил новый мальчик — Олег Беляев. Он самый настоящий артист. Ну, то есть не такой уж настоящий, он с цирком приехал на гастроли в Ленинград. Олег пока записан учеником, но получает настоящую зарплату и готовится выступать в настоящем акробатическом номере.

Только я успел подумать: «Разыгрывают меня ребята!» — как все замолчали и в класс быстро вошел мальчик повыше меня ростом.

Конечно, разыграли. От этих разговоров мне вспомнилась цирковая афиша. Она будто стояла перед глазами: акробат в белой фуфайке, с открытой шеей, и широкий пояс блестит…

А тут просто мальчик со светлой челочкой; на нем старенький пионерский галстук, обыкновенный школьный пиджак, да еще маловатый, узкий. Рукава по-смешному короткие.

Мы не успели познакомиться — начался урок. Зачем нас мучают этим несчастным английским, раз уже придуманы машины, которые сами переводы делают с какого хочешь языка? Включай магнитофон и слушай сколько влезет. Нет, только зря время тратим на эти уроки.

Но возмущался я недолго. Все-таки неплохо снова ерзать по своей парте, глядеть на ребят. И даже не так уж скучно было учительницу послушать. А то я всегда шалею от этих английских слов, которыми приходится забивать себе голову.

Мальчишку, и правда, зовут Олегом Беляевым. Его вызывали к доске, и он ответил, хоть не особенно гладко, но, кажется, верно. Может, разыграли меня с цирком? Я им покажу, как разыгрывать… Олег, видно, ничего парень, симпатичный. Стоит прямо, как спортсмен. И голову держит чуть назад, вообще смело так. Сразу видно, настоящий парень. Такому хоть платье с передником напялить, а все равно узнаешь — парень. Ненавижу кисляев, похожих на девчонок.

На перемене мы с Олегом разговаривали мало. Про цирк никто не упоминал, а спрашивать нельзя, — засмеют. Потом до конца уроков мы больше не говорили с Олегом. Он ко мне не подходит, так я чего полезу? А в большую перемену я бегал к пионервожатому.

После уроков все ребята остались в классе — ждали грузовик с дровами для котельной. Нам поручили разгрузку. Я сидел в классе и перелистывал книжку. Мне ее принесла Валя Шарова.