Светлана Волкова - Подсказок больше нет

Костик с детства был спортивным. Ему легко покорялись и шест, и кольца, и турник. Подтягивался он без труда раз тридцать, а если совсем уж попыхтеть, то сорок пять — не рекорд, конечно, но тоже достойно. Обожал спортивные игры, был болельщиком биатлона, знал правила всех зимних видов спорта («даже бобслея», как однажды похвасталась мама подруге по телефону). Сам же, когда погода позволяла, брал сноуборд, ездил в Коробицино со своими «зимними» корешами. Сейчас он с досадой подумал, что «вне сезона» их компания практически не общается. Как будто за пределами питерских гор, проще сказать — холмиков, эти люди и не существуют, выходят из своих берлог только в снежные дни, на которые петербургские широты не очень-то и богаты, и растворяются в воздухе с закрытием подъёмников по весне. Странно, ведь странно, правда? Бывает, стоишь на горе — и не наговориться, не нахохотаться, хочется поделиться всем сразу, и только осознание того, что оплаченное время катания истекает быстро, заставляет всё-таки встать на доску. Чтобы встретиться уже внизу, в очереди на подъёмник, и вновь болтать о ерунде.

Костик остро ощущал нехватку своих друзей по сноуборду, особенно здесь, в новой школе, и никак не мог найти ответ на вопрос, почему они исчезают из его жизни с появлением первых проталин. И телефоны у всех под рукой, и живут в одном городе, а как-то не вспоминают друг о друге до следующей зимы. Он даже пару дней назад позвонил по одному номеру, записанному в мобильнике как «Колян гора». Хотел просто поболтать, рассказать о переходе в другую школу, снять нервное напряжение, но как только услышал в трубке удивлённое: «Чего тебе?», быстро перевёл разговор на тему креплений для доски и, получив ненужные короткие ответы, отключился.

Дружба — понятие внесезонное. И, как сказал классик, круглосуточное.

На уроках физкультуры Костику всегда всё давалось легко. Брусья — пожалуйста, шест — не вопрос, прыжки через перекладину — и это сдюжим. Был лишь один «субъект» в спортивном зале, с которым у него никак не налаживался контакт. Имя ему — козёл. В прямом и переносном смысле. По мнению Костика, это был снаряд, специально придуманный для того, чтобы дискредитировать его как спортсмена, выставить перед всеми на посмешище и, в довершение позора, оставить синяки на бёдрах, коленях и других немаловажных для полноценной жизни местах. Красотой этой даже и не похвастаешься по-пацански, она — свидетель твоей полной немощи перед его сиятельством Козлом, знак триумфа бездушного четвероногого чурбанчика над человеком. Впрочем, в его бездушии Костик стал сомневаться. Есть, есть у него душонка! Коварная, ехидная, смакующая мальчишескую трусость. Было в этом даже что-то мистическое. Как назло, девчонкам он покорялся без особого труда: разбежались, прыгнули, оттолкнулись руками о кожистую спину монстра, приземлились на мат, фасонно прогнув поясницу. Делов-то! А он, сноубордист, обычно стоит на старте долго-долго, не в силах начать разбег, нервничает, потеет, проклинает и физрука, и урок, и того, кто выдумал этот, с позволения сказать, спортивный — нет, настоящий пыточный снаряд. Потом всё-таки пересиливает себя, несётся на козла с уверенной мощью и в самую последнюю секунду словно обмякает, не в силах запрыгнуть на него, останавливается, будто перед стеной, или сворачивает в сторону, как строптивый конь, не желающий брать препятствие в конкуре. А однажды случилось ещё хуже. Он поборол свой невероятный, почти языческий страх перед этим козлищей, оперся руками, оторвался от пола, мечтая скорей перемахнуть через чудище, но в секунду отрыва что-то подломило его локти, загасило скорость. И через миг Костик неудачно приземлился на козлиный круп, больно ударившись копчиком и заработав неприятную гематому в деликатном месте. Но самым гнусным был громкий гогот одноклассников, навзрыд, до икоты, как будто смешнее в жизни ничего нет. До сих пор стоит в ушах…

Костик смотрел на чёрного козла в зале новой школы и чувствовал, что кошмар повторяется. Так бывает в ужастиках: монстр жив, добить не удалось. Последний кадр фильма как заявка на продолжение: I’ll be back! Грамотный сюжетный ход. Это же страшилище возродилось почти пафосно: по всему было видно, что оно новёхонькое, с фабрики, или откуда их там привозят? У Костика обострился нюх и зрение, ему чудилось, что он вдыхает запах «молодого дерматина», и глаза особо чувствительно улавливают недобрый блеск черной спины.

— Ну что, друзья, обновим снарядец! — словно в подтверждение его мрачных мыслей произнёс Ватоль.