Илга Понорницкая - Открытые окна

— Ребята, а вы что, городские?

Так мы с Катей и познакомились.

Мы уже поняли, что она Катя, живёт в Липовке, пасёт коров.

А ей про нас всё надо было знать.

Откуда мы, сколько нам лет?

Кем мы приходимся Анне Ивановне?

А если никем, то почему тогда живём у неё?

— Мама в командировке, в Собакино, — объясняю ей. — И нас привезла с собой, дышать свежим воздухом.

Катенька говорит:

— Понятно. И что ж вы у нас разместились, а не в Собакино?

Косте не хочется вспоминать, как его товарищ по игре обманул. Назвался Макаром из Липовки, а сам откуда — ищи-свищи.

Костя мнётся:

— Ну, знаешь, в Собакино не нашлось квартиры…

И Катенька удивляется:

— Что, правда? Никто и на квартиру вас не пустил?

Нам уже надоело на вопросы её отвечать. Надо же быть такой любопытной!

Мимо по улице женщина шла, в ситцевом платье и спортивных штанах с лампасами. На голове платок, а в руках тяпка.

Я и не знала, что так по улице можно ходить. Растерялась, забыла даже, что в деревне надо со всеми здороваться.

А женщине мы, видать, тоже странными показались. Остановилась она и стала рассматривать нас, как каких-то зверушек.

— Катенька, — спрашивает, — кто же это с тобой?

И Катенька тут же давай пересказывать всё, что у нас выведала.

— Представляете, — говорит, — тёть Марина, — их в Собакине и на квартиру никто не пустил. Вот, наша Баб Аня только пустила…

Женщина тут заахала:

— Надо же, собакинские не пустили! А мамка-то к ним, к собакинским, в командировку приехала!

И, наконец, махнула рукой:

— Ну что ж, и живите у нас, раз Баб Аня вас приняла!

Как разрешение дала напоследок. И дальше со своей тяпкой пошла.

Гляжу я на Катю и слова сказать не могу. Она же старше нас! Неужто ей никто не говорил, что чужим людям на улице нельзя всё выкладывать, что пожелают они узнать?

Костя тоже стоял огорошенный.

— Ты, спрашивает, — всегда такая разговорчивая?

А Катя и не понимает, о чём он. Переспрашивает:

— Чего?

Костя в ответ сердито:

— Я, может, вовсе не хочу, чтобы мои дела все подряд обсуждали.

Катенька улыбнулась: а, вот он о чём! Успокаивает:

— Да это не всё подряд! Это же тёть Марина. Она из нашей деревни. Да она вообще-то моей маме двоюродной сестрой приходится!

И смотрит — не поймёт, чем мы недовольны.

Сникла, растерялась. Теперь и не скажешь, что это та самая девчонка, которая там ловко управляется с громадными животинами и по деревне шагает хозяйкой. Девочка, которой мы восхищались, на которую я хотела похожей быть!

Ей, видно, не хочется, чтоб на неё сердились.

— Пойдёмте, — просит, — ко мне во двор. Гостями будете. Я только с Луной управлюсь.

Мы думали, что ослышались оба. Костя спрашивает:

— Как — с Луной?

А это у неё корова — Луна. Катя объясняет: подоить её нужно.

Мы с Костей переглянулись. Отчего бы и не пойти в гости? Чем ещё заниматься?

Во дворе у Кати оказалось примерно как у Анны Ивановны. Здесь тоже разбегались глаза. Какие-то сооружения, маленькие домики — баня, видать, сарайчики. Всюду громоздились доски, ящики. А в середине двора стояла миска, из неё цыплята клевали.

Катя заводила в сарай Луну. Луна шла медленно, переступала ногами — и будто втягивалась вовнутрь.

Мы с Костиком тем временем огляделись. У самых ворот увидели перекладину. И это было так похоже на турник, что Костя даже рассмеялся. Перекладина тянулась от ворот к столбу, врытому поодаль. Костя подпрыгнул, повис, подтянулся разок, другой. Спросил у Катеньки, точно шутя:

— Это у тебя что, турник?

Она кивнула смущённо.

— Да…

Костя заинтересовался:

— А кто на нём занимается?

Катя застеснялась ещё больше.

— Мальчишки наши, из деревни. Они вот так делают…

Она схватилась за перекладину, и вдруг её ноги оказались сверху, промелькнули над моей головой — одна, вторая, как раскрытые ножницы.

И вот она уже снова на земле стоит — а хвостик на голове ещё продолжает лететь. Ещё какой-то миг он торчит букетом…

И мне уж до того хочется вот так же уметь на турнике, как она!

Пожалуй, всё-таки попрошу маму купить чёрные шорты. Буду как Катя. Да если бы я хоть маленько была похожа на неё — ух, и гордилась бы я! А она снова смотрит на нас, будто в чём-то виновата.

— Вы побудьте, — говорит, — я к Луне пойду.

Костик остался, а я за Катей в сарай пошла. В сарае на гвоздике висел чулок. Катя взяла его и хвост Луны к задней ноге стала привязывать.

— Зачем? — спрашиваю.