Алексей Кейзаров - Первый разведвзвод

Потом просматриваем окулировку. Почти все почки прижились.

— Ловко получилось у вас, молодцы! — хвалит дед.

А время не стоит на месте. Надо бежать в сад, к морковке. К морковке-то с охотой, а вот к бурту… Дед Кузьма, угадав наши мысли, говорит:

— А вы не вешайте носа!

— Мы все равно поймаем!

— Я тоже так думаю.

И мы бежим к морковке. Раз дед Кузьма верит, значит, так и будет.

У последней яблони я командую:

— Взвод, стой!

Ребята пробежали было мимо, но вспомнили, с кем имеют дело, и собрались в кружок.

— Сегодня вечером сбор. На старом месте.

— Отец снова прогонит, — уныло протянул Славка.

— Прекратить разговоры, рядовой Дергачев!

— Есть… прекратить разговоры.

— То-то же. Выполняйте свои обязанности как ни в чем не бывало.

И все, в том числе и я, лейтенант Пальчиков, возимся до вечера с морковкой.

На этот раз мы учли предыдущую ошибку: замаскировали фуфайкой окошко бани.

— Итак, мы подходим к неприятелю с четырех сторон. Наш наблюдательный пункт — крайние яблони в первом и шестом ряду, сарай тетки Авдули и угол забора. Согласны?

— Не-ет, — говорит Славка.

Странно: чтобы Славка да возразил. Я уже хотел поставить его своим заместителем, а он…

— Почему не согласны, рядовой Дергачев?

— Мы… как это?.. рассредоточим силы. А надо быть вместе.

— И правда, — поддерживает Олег. — Вдруг появится неприятель, и каждый будет действовать по-своему. Это партизанщина, а не боевой разведвзвод.

Я не вижу разницы между партизанщиной и боевым разведвзводом, но соглашаюсь. Для меня главное — быть со всеми и показать свои командирские способности.

— Итак, наш наблюдательный пункт — сарай тетки Авдули, — говорю я. — Выйдем, как только стемнеет.

— А какое оружие брать с собой? — спрашивает Олег.

Какое ж тут оружие? Если взять двустволку у отца, то задаст трепку, и мне, как командиру, будет стыдно перед ребятами.

— Булаву! — говорю тоном, не терпящим возражений. — Завтра приготовить оружие… Рядовой Лебедев, возьмите с собой веревку, чтобы связать вора.

— А как назовем операцию?

Я думаю целую минуту и говорю:

— Операция «РВ-1».

А вор действовал по-прежнему. Снова нахально сделал лаз в соломе. И хоть бы след какой оставил. А виноваты мы сами. Вокруг разбросана солома! Какие могут быть следы…

Вечером хотели закрыть бурт, но председатель сказал, что этот бурт пойдет на продажу. Мы были рады: в нашем распоряжении еще одна ночь!

А что, если в эту ночь вор вдруг струсит и не придет?

Вокруг густая темнота. Мы идем тихонько, потому что нас могут увидеть. Да и кто знает, откуда может появиться вор.

Ручей перепрыгиваем по одному. И тут случилось непредвиденное. Федя плохо рассчитал и шлепнулся в воду. Я как командир сразу же делаю вывод: разведвзводовцы должны ежедневно тренироваться в прыжках в длину да, пожалуй, и в высоту…

Федя что-то бубнит под нос и наконец останавливается:

— У меня насморк…

Да, у него насморк. Но не срывать же операцию из-за этого.

— Рядовой Лебедев, не пищать!

Снова движемся. Темнота уже не кажется такой густой. В разрывах туч мигают далекие звезды, где-то там плывет очередной «Космос». А тут, на земле, мы — разведвзводовцы — должны ловить какого-то вора. Ну и жизнь! Скорей бы стать взрослым, чтобы приняться за настоящее…

Еще раз останавливаемся, и я перечисляю обязанности каждого.

Невдалеке смутно чернеет, словно большой бурт, сарай тетки Авдули. Мы по одному, согнувшись, продвигаемся к углу. Хорошо, что и плетень туда ведет, и нас не так легко заметить.

Гулко стучит сердце. Страшновато, но никому не признаюсь, чтобы не испортить все дело… Бурт темным пятном расплывается вдали, и не понять, есть там кто или никого нет.

Тишина необыкновенная. Будто все живое сговорилось против нас и замерло. Лишь в другом конце деревни забрехала собака и тут же умолкла.

— Рядовой Лебедев, ко мне, — передаю шепотом по цепочке.

Федя дрожит. Это я почувствовал, когда положил руку на его плечо.

— По-пластунски вперед, в разведку.

— У меня насморк, — как о самом приятном напоминает он. — А если чихну?

Командир не отменяет приказ, но тут я заколебался. Мастерски налаженная операция могла провалиться.

— Разрешите мне, товарищ лейтенант, — говорит Олег.

Я улыбаюсь, но вместо бурного восторга сухо бросаю: