Эдуард Веркин - Мертвец

А вообще Вырвиглаз даже стал похож на Упыря, они почти сравнялись по паскудности, близнецы просто.

— Это даже хорошо, — сказал Вырвиглаз. — Этим жабам-баторцам нельзя бриться наголо. Это не просто запрещено, а строжайше запрещено, типа не харкай в колодец — отрыгнётся. И я на фоне всеобщей лохматости буду нормально выглядеть.

— Почему нельзя бриться? — поинтересовался Упырь.

— Это страшная история, — Вырвиглаз всё поглаживал и поглаживал свою лысину. — Страшная и зловещая… Двадцать лет назад один баторец организовал тайное общество, оно называлось «Батор навсегда». И все, кто в него входил, брили голову и носили валенки с белыми бумбончиками. А целью этого общества было постепенное внедрение всех баторцев в разные отрасли жизни. Потом это общество разгромили, но многие его члены не отступились от своей клятвы. Вот ты премьер-министра видел? Лысый. И министр обороны.

— Они что, баторцы? — удивлялся Упырь.

— Все, — беззастенчиво врал Вырвиглаз. — И многие другие. Кстати, общество это в баторе возродилось, только теперь они не бреются. И в баторе бриться налысо вообще всем запрещено — для конспирации…

Я уже не слушал. Вырвиглаз втюхивал Упырю очередной крючковатый плод своей шизофантазии, за окном капал дождь, он начался, пока мы гостили у Вырвиглаза. По дороге безнадёжно брела промокшая и грязная собака.

Так я вот и думаю, что теперь мне, лысому, теперь в баторе будет зелёная улица. Я лысый, а они, жабы, все волосатые, как медведи. Вообще лысым быть круто. Лысый человек — он гораздо волосатей, чем волосатый…

Я глядел на улицу.

Грязная собака поймала неосмотрительно высунувшуюся лягушку, настроение у собаки улучшилось, и она потрусила дальше уже с энтузиазмом.

Сенька сиял. Именно сиял, это очень точное слово, хотя и захватанное. Сиял, как лужа в солнечный день. Это сияние могло быть вызвано двумя событиями. Или Сенька разузнал, где лежит метеорит. Или отошёл в мир иной пёс Шахова Диоген.

— У меня к тебе дело, — серьёзно сказал Сенька.

— Бобик сдох? — осведомился я.

— Какой ещё бобик? а, бобик… Ну да, скончался. Преставился, а ты откуда знаешь?

Спросил Сенька с подозрением. Будто я собирался покуситься на его приоритеты в похоронной области.

— Откуда знаешь? — Сенька помрачнел.

— В «Ритуале» узнал, — соврал я. — Иду с работы, а возле «Ритуала» шаховский автомобиль стоит…

— Врёшь! — злобно рявкнул Сенька. — Врёшь! Я там весь день караулил, не подъезжал туда Шахов!

— Подъезжал, — спокойно сказал я. — Просто он с чёрного хода подъезжал, ты не заметил…

— Я бы заметил! Я и за чёрным ходом смотрел…

— Просмотрел, — продолжал издеваться я. — Ты просмотрел, а ребята из «Ритуала» не просмотрели…

Сенька исчез. Растворился со скоростью старого опытного вампира. Через пять минут появился уже успокоенный.

— Приколы прикалываем? — спросил Сенька. — Шутки шутим? Никто с Шаховым не связывался, я ему сейчас звонил.

— И что?

— И то. Предыдущие договорённости остаются в силе. Через день, то есть послезавтра, состоится погребение.

— Поздравляю, — сказал я. — Осуществляются твои мечты. Слушай, а любимой коровы у Шахова нет? Или любимого лося, он, кажется, лосефермой владеет.

— Лосефермой? — заинтересовался Сенька.

— Лосефермой, — подтвердил я.

И тут же увидел картину, что образовалась в Сенькиной голове. Лосеферма. В глухой костромской тайге. Эпидемия ящура. Лоси дохнут целыми пачками. Меж дохлыми лосями, весь в чёрном, шествует Сенька. С золотой лопатой и в кожаных галифе. А над головой — вертолёт.

Хотя нет. Если лоси дохнут пачками — это уже не искусство, это уже конвейер.

— Ты у меня что-то спросить хотел?

— Ну да… — Сенька очнулся. — Хотел. Я тебе уже предлагал слегонца подработать…

— Кем?

— Будем хоронить Диогена, нужны помощники.

— Какие?

— Какие, какие — всякие. Для представительства хотя бы… Согласен? Тебе бабло ведь не помешает.

Принимать участие в похоронах собаки…

Вдруг я подумал, что это, конечно, маразм, даже супермаразм, но, с другой стороны, всё, что происходит в последнее время со мной, особой вменяемостью не отличается. Всё маразм. В семье маразм, вокруг маразм, с Катькой маразм… Почему бы не похоронить собаку?

К тому же мы живём в провинции, а все нормальные провинциалы должны чудить. Изобретать дирижабли, строить высотные бани, печь самые большие в мире блины, играть в мотобол, жевать сосновую смолу, хоронить собак и другой мелкий рогатый скот. Это простительно провинциалам, скажу больше, это им присуще. Вот тот же Шахов — он хотел ведь ввести своего пса в городскую думу.