Надежда Калинина - Наша лучше всех!

— Не беспокойтесь, — говорит дедушка, — я останусь здесь и посторожу ваши вещи.

Он машет шляпой до тех пор, пока все не скрываются за деревьями. Тогда он достаёт чистый носовой платок, вытирает лысину и садится на скамейку.

Ребята медленно идут по парку. Их окружают берёзы с прядями жёлтых, точно золотых листьев, зелёные ёлки и почти совсем красные осины. Вот под большим кустом Катя нашла красную сыроежку.

— Посмотрите, какая красивая! Она как блюдечко!

Катя нагнулась, чтобы её сорвать, а Юра как крикнет:

— Муравей!

Катя испугалась, а муравей — нисколько. Он продолжал всё так же не спеша прогуливаться по сыроежке.

— Давайте посадим его в банку, — предложил Юра. — Посмотрите, какой он маленький.

— Маленький, а кусачий, — сказала Катя. — Я его боюсь!

— Муравьи на зиму прячутся, — объясняет Татьяна Ивановна. — Заберутся в свои муравейники, все выходы из него заделают. Заползут поглубже, собьются в кучу и просидят там до следующего лета. — Она хотела рассказать ещё что-то, но не успела. Через головы ребят она увидела, как из-за куста выскочила собака.

Собака остановилась, чуть приподнялась, чуть присела, тявкнула и, припав к земле, понеслась прямо на ребят. Она мчалась как ветер.

— Пошла! — закричала Татьяна Ивановна и загородила ребят.

Перепуганный пёс проехал на всех четырёх лапах, прижался к земле и зарычал. Он рычал и пятился, пятился и рычал. Потом вдруг подпрыгнул и с громким лаем бросился обратно в кусты, откуда отчаянный голос звал:

— Абрик! Абрик!

А другой, твёрдый и решительный, командовал:

— Сюда! Ко мне!

Через минуту снова появилась собака, только теперь вёл мальчик.

— Не бойтесь! — кричал мальчик. — Не бойтесь! Он не тронет!

Сзади, едва поспевая, бежал Алёша Скорлупкин.

Мальчик, который держал собаку, был его старший брат Саша, а собака была охотничья, чёрная, белая, коричневая — трёх цветов.

Она добежала до Татьяны Ивановны и остановилась. Мягкие уши болтались у неё до самой земли, короткий косматый хвост приветливо подрыгивал, а карие глаза с кротким и грустным выражением смотрели на учительницу.

— Вы разрешили Алеше взять с собой собаку? — очень вежливо спросил Алёшин брат.

— Нет, не разрешала.

— Мама так и говорила: «Алёша что-нибудь да напутал».

— Абрик тоже любит гулять, — сказал Алёша. — Он добрый, не кусается. Только он очень сильный, вырвался от меня и убежал.

Все гладили собаку — никто её не боялся, и все просили Сашу:

— Отпусти её, пусть побегает!

Татьяна Ивановна разрешила, и Саша снял поводок. Собака обрадовалась и начала носиться среди деревьев кругами.

Она бегала, бегала и вдруг остановилась. Перед ней была беседка. В беседке сидел человек: ноги как ноги — только в калошах. Руки как руки — только в перчатках. А лица нет. Вместо лица — шляпа. Это было очень неприятно.

Абрик залаял. Шляпа свалилась и со ступеньки на ступеньку покатилась прямо на него.

Перепуганный пёс лаял. Дедушка спросонок поправлял съехавшие на нос очки и спрашивал: «В чём дело?» Саша был уже около беседки и подавал ему шляпу, а ребята смеялись, глядя, как Абрик виновато лежал на спине, подняв лапы.

Потом все снова гуляли по парку.

Нина и Оля собрали полные ведёрки желудей. Татьяна Ивановна выбрала самый большой жёлудь, приладила к нему маленький, из палочек сделала руки и ноги, и получился человечек.

Нос у человечка был тонкий и длинный, а шапочка с кисточкой. Все закричали:

— Это Буратино!

Чтобы Буратино стоял, Татьяна Ивановна сделала ему башмаки из двух маленьких шишек. Он был смешной и красивый!

Когда сели завтракать, все старались угостить Абрика.

— Ну, а теперь, — сказала наконец Татьяна Ивановна, — пора домой.

Шли все вместе. Впереди Саша Скорлупкин или, вернее, его собака Абрик, которая так рвалась вперёд, точно хотела проскочить сквозь ошейник. За ними Алёша, Юра, Нина и все остальные.

И долго на школьном дворе слышались голоса:

— Спасибо, Татьяна Ивановна!

— До свидания, Татьяна Ивановна!

— Как хорошо мы погуляли, Татьяна Ивановна!