Александр Волков - Путешественники в третье тысячелетие

Оказалось, что щенок совсем не знал Сеньку и рвался к нам. Пришлось мне остаться на берегу.

Я вылез и взял у Сеньки щенка, он умолк и радостно завилял хвостиком. Когда вернулись ребята, расставив десяток жерлиц в заливе, каша была готова.

Щукарь достал папиросу и важно закурил. Он угостил Ваську Таратуту, и тот тоже задымил. Антошку научили курить в прошлом году конюхи, когда он работал на колхозной конюшие подручным. Одни его уверяли для смеха, что рыболову надо курить, чтобы не кусали комары, а другие добавляли, что Антон — один казак в семье и не курить ему просто никак нельзя. И Антошка за то лето приучился курить.

Васька баловался табаком еще до возвращения отца из армии. Как-то Кирилл Семенович поймал сына с папиросой, и так его выпорол, что Васька целую неделю не мог сидеть.

— Если еще раз попадешься, пеняй на себя! — зловеще предупредил отец.

Теперь Васька покуривает лишь тогда, когда уверен, что табачный запах выветрится до встречи с отцом.

Мы с Сенькой Ращупкиным тоже как-то попробовали на рыбалке выкурить по папироске. Ух, и отрава же во рту после этого! Да еще кашель начал бить. А из глаз слезы… Мы закаялись заниматься этим делом.

Каша оказалась на свежем воздухе такой вкусной, что мы ее съели мигом.

Щукарь после ужина собрался ставить донки и разбрасывать прикормку. Васька пошел с ним, а мы с Сенькой преспокойно улеглись спать.

Я проснулся оттого, что Щукарь толкал меня ногой в бок и однообразно тянул:

— Вставай, Челнок! Вставай, вставай!

Я продрал глаза, и мы общими усилиями подняли Таратуту и Сеньку Ращупкина. Звезды уже померкли. Над рекой плыл легкий туман.

Мы подошли к месту, где были воткнуты в берег Антошкины удилища. Антошка тихо свистнул: это у него означало удовольствие.

— Будет дело, — шепнул он мне: — двух на месте нет!

Я никогда не ставил удочки на ночь и не понимал, чему радоваться. Щукарь не стал мне разъяснять, а направился за Васькой к его удилищам.

Васька взял первое удилище, осторожно вынул заостренный его конец из земли и чертыхнулся: на конце болтался кончик лески метра в два.

— Ну и балабон! — сердито буркнул Щукарь. — Говорил тебе, не привязывай удилища!

Теперь я понял, почему доволен был Антошка: у него два крупных сазана выдернули удочки и теперь гуляли с ними по реке. А что, если они ушли слишком далеко? Но я еще не знал изобретательности Щукаря.

С другой удочки Васька Таратута снял сазана килограмма на два: у этого не хватило силы порвать крепкую лесу. Добыча немного утешила Ваську.

Антошка с одной из оставшихся удочек тоже снял небольшого сазана, с другой была сорвана насадка.

— Ничего, ничего, — шептал Антошка, поеживаясь от утреннего холодка. — Сейчас за беглецами пустимся.

Он вывел лодку из заливчика, вставил весла в уключины:

— Кто со мной?

Я стал спускаться в лодку, но проклятый Кубря был тут как тут. С веселым повизгиванием он полез за мной. Антошка сделал страшное лицо и замахнулся на щенка шестиком подсачка. Нас выручил Васька: он подхватил Кубрю и понес его в лагерь, а мы отчалили.

Восток заметно светлел, но вода была еще совсем темная. Антошка внимательно разглядывал поверхность реки. Вдруг он схватился за весла и начал быстро, но осторожно грести вверх по реке. Посмотрев туда, я увидел что-то белое: это плавало по воде полено. Щукарь правил прямо на него.

Когда мы подплыли совсем близко, Антошка бросил полено в лодку, и я увидел, что от полена тянется крепкая бечевка. Щукарь начал перебирать ее, и скоро у него в руках оказался толстый конец удилища. Тут я понял Антошкину хитрость: сазан, конечно, не мог уйти далеко с тяжелым поленом.

— Ну, теперь смотри! — угрожающе прошипел Антошка. — Подсачек подводи с головы да не зевай!

Щукарь поднял удилище с усилием, и большая рыба согнула его в дугу. Антошка действовал искусно; он водил сазана на кругах, и, наконец, сазан всплыл боком. Антошка подтянул его к лодке, а я удачно подвел под него подсачек.

Бросив сазана на дно лодки, Щукарь накрыл его своей курткой, чтобы он не слишком трепыхался.

— Кило на четыре будет, — сказал Антошка с довольным видом. — А ты молодец, ловко подхватил его…

Второе полено мы искали минут двадцать и нашли, когда совсем рассвело. Оно оказалось на полкилометра ниже Верблюжьего и почему-то стояло торчком. Антошка сомнительно покачал головой, и я почувствовал что-то неладное.

Едва Антошка взял полено, как оно чуть не вырвалось у него из рук.