Юрий Дьяконов - Алмаз — драгоценный камень

Нет, он не оплошал. Ни сидя в секрете, ни в схватке с нарушителем, пробравшимся через кордон…

Мальчишки поднялись с земли и удивленно смотрели на директора: почему он лежит так долго? Что он еще там увидел?

Михаил Иванович ловко, неуловимо быстрым движением вскочил на ноги и, отряхнув приставшие листья, сказал:

— Пошли, ребята. Все ясно. Узников, конечно, освобождать надо. Это вы решили правильно. А вот взрывов при этом быть не должно. Запрещаю! — и, увидев вновь погрустневшие лица мальчишек, добавил: — Потерпите. С четвертого класса станете участниками «Зарницы». Там уж все будет: и штурмы, и взрывы, и выстрелы, как в настоящем бою.

Ивас с Алексом вслед за директором шагнули в вестибюль и… попятились. Рядом с Зинаидой Ивановной стояла мама Алекса, хмурый отец Женьки Кислицына и другие встревоженные родители.

— Извините, Михаил Иванович, — сказала учительница, — но я послала за родителями еще до нашего разговора. И вот…

Мальчишки пулей вылетели на улицу.

На следующий день девочки накинулись на мальчишек с расспросами. Но те хмурились, отвечали неохотно. Только Ивас был таким, как всегда.

— Ты чего скис? — хлопнув Алекса по плечу, сказал он. — Влетело дома? Ну и что? Зато как бабахнуло! Прямо бомба!

— Да нет. Меня почти и не ругали, — вздохнул Алекс. — Но папа сказал: «Теперь об «Орленке» и не заикайся».

— Ого! — присвистнул Толька. — Вот дает твой папулька! Ну, отлупил бы — и дело с концом. А то гляди-ка — велосипед!.. Может, передумает? А? Или мать упросит?

Алешка безнадежно покачал головой, и расстроенный Ивас, который так рассчитывал на Алешкиного «Орленка», плюхнулся на свою парту, толкнув в бок соседку Лиду Сарычеву:

— Чего расселась, как барыня!

Едва прозвенел звонок, в класс вошла Зинаида Ивановна, а за ней — две незнакомые девочки.

Все встали и молча рассматривали новеньких. Первая, с короткими, остриженными под мальчика темно-русыми волосами, высокая, широкоплечая, с округлым румяным лицом, оглядела класс и вдруг улыбнулась, будто приглашая всех сразу стать ее друзьями. Другая — почти на голову ниже, платьице болтается на худеньких плечиках. Волосы белые-белые и заплетены в две тоненькие косички с большими голубыми бантами. А лицо какое-то треугольное, бледное и испуганное. Губы девочки подрагивали, а длинные ресницы безостановочно хлопали, будто в глаз ей попала соринка.

— Это Оля Березко, — сказала Зинаида Ивановна. — А это Анечка Глушкова, — улыбнулась она, указав на беленькую. — Думаю, что вы их хорошо встретите и подружитесь.

Олю учительница посадила за одну парту с Тамарой Васильченко, а Аню — с Алешкой Жуковым.

Алешка сразу, чтобы показать, кто настоящий хозяин парты, прочно уселся на середине. Но Аня и сама не решилась бы сдвинуться хоть на сантиметр от края скамейки и сидела напряженная, глядя прямо перед собой на доску, где под датой «13 ноября» учительница писала условие задачи.

Тамара сама отодвинулась от новенькой и за весь урок не сказала ни слова. А Оле она сразу понравилась. «Какая красивая! Волосы черные, аж блестят. И в локоны завиваются. А глаза синие-синие. Вот бы мне такие волосы… и глаза тоже, — вздохнув, подумала Оля. — Только почему она все косится, будто сердится? Ну, ничего. Вот познакомимся, и все ладно будет…»

На перемене новеньких окружили девочки. Стали расспрашивать: Откуда приехали? Почему? Где учились?

Оля рассказывала охотно. Приехала из рабочего поселка на Урале, потому что папу пригласили работать сюда, на станкостроительный завод. Мама сразу согласилась и обрадовалась: ведь она родилась здесь, в их городе. А приехали поздно, в ноябре, потому, что ждали, пока освободится квартира в заводском коттедже. У них был очень дружный класс. Ее ни дома, ни в школе Олей не называли. «Зовите меня Аленка. Я уже так привыкла», — попросила Березко.

Аня отвечала на вопросы сбивчиво, изредка поднимая на девочек тревожные зеленоватые, как льдинки, глаза. Оказывается, раньше она жила на другом конце города, а недавно переехала с мамой на Барочную улицу.

Когда кто-то спросил ее о папе, Аня опустила голову, отошла к своей парте и проплакала всю перемену.

Войдя в класс, Зинаида Ивановна спросила, кто ее обидел.

— Никто. Это я так… Зуб заболел.

— Тогда пойди к врачу, — посоветовала учительница.

— Нет. Он уже совсем перестал, — улыбаясь, ответила Аня.