Николай Егоров - Операция «Дозор»

Пантелей пошел в кино важный и солидный, как настоящий силач. Даже локти в сторону вывернул, будто могучие мускулы мешали прижать их к бокам. И на скамейке перед экраном сидел, широко расставив ноги и положив кулаки на колени.

Во время концертов и киносеансов каждый отряд занимает свои постоянные места. Малыши — у самой эстрады, старшие — подальше. Пятый отряд — в середине этого зала под открытым небом. Орионовна сидит с девчонками, а с мальчишек глаз не спускает.

Валерий Васильевич прохаживается вдоль рядов и нет-нет, да и войдет в зону шестого отряда, скажет словечко-другое Валерии Васильевне.

Плаврук решил использовать время, оставшееся до сеанса и, стоя перед экраном, читал вслух правила поведения на воде. Он взял утвержденные начальником лагеря правила и изложил их стихами. Чтоб получалось складно, он при чтении чуть-чуть изменял некоторые слова:

Эммануил Османович, зачитав пункт, требовал повторить его хором.

Малыши старались:

Ребята из старших отрядов только рты раскрывали и — ни звука. Эммануил Османович сердился, натягивал на лоб мичманку и все начинал сначала: он отвечал за порядок на пляже и боролся за него всеми силами.

Никто никогда не видал, чтоб Эммануил Османович купался в море. Одни утверждали что во время тихого часа он заплывает за горизонт, другие язвили, что он плохо плавает, если вообще умеет плавать. Проверить это не удавалось…

Пантелей сидит почти у края скамейки, за спиной у Капы и Бастика. Слева от Пантелея — Митя Янцевич, справа — Санька Багров.

Санька ерзает и тарахтит:

— Кино — первый сорт! Про индейцев. Посмотришь — и самому в индейцы захочется!

Бастик оборачивается:

— Дазве это война у индейцев! Вот бы настоящую — с танками и пушками — показали! Как наши фашистов гдомили!

— Про войну у Полторасыча можно спросить! А индейцев кто у нас видел? — спорил Санька.

Но как только свет погас и на экране появилось название мультфильма, с которого начинался сеанс, Санька нырнул в темноту и растворился в ней. Это было замечательно ловкое нахальство — под носом у Валерия Васильевича проскочил. Такое — не повторить! Слишком редкая удача, чтоб сразу двоим повезло. Попробуешь сам — попадешься. Надо выждать, но это значит — время терять.

Попробовал Пантелей мультики смотреть — не смотрелось. А-а, была не была!.. Предупредил Митю:

— Я сейчас, на минутку…

— Куда ты? С Санькой сговорился?

— Да ты что? Мне просто надо, — Пантелей огляделся: Валерия Васильевича нет ни возле пятого, ни возле шестого отряда, Орионовна от мультика не отрывается. — Ты побудь тут. Я скоро…

— А если я с тобой? — попросился Митя.

— Нельзя пока…

Пантелей перебрался на край скамьи, уставился на экран, будто сильно заинтересовался мультиком. Митя отвернулся, может, от обиды, может, для того, чтобы не привлекать к Пантелею внимания.

Миг потребовался на то, чтобы соскользнуть на траву и броситься за кусты, что окаймляют эстраду. И в этот миг на всякий случай схватился за живот. Если кто увидит, то скорее обсмеет, чем поднимет тревогу.

Два прыжка — и Пантелей у дорожки, обсаженной сиренью. Ровно подстриженные кусты тянулись, как два темных каменных забора. Между ними — залитый светом асфальт. На нем — ни души. Но выходить из тени опасно — еще наткнешься на кого-нибудь из взрослых, опоздавших в кино.

Прокрался по-за сиренью до высоченного кипариса, тень которого зачеркнула кусок асфальта. По этой тени пересек дорожку.

Он стремился к морю, но идти прямо к нему было рискованно — по курсу много открытых площадок. Взял левее, на склон, под которым выстроились в ряд слепые в этот час жилые домики. Почудилось, что кто-то там бродит, и Пантелей приник к жесткой траве, вслушался. Нет, это листва шуршит. Вскочил, оскользаясь, пробежал по склону и настороженно ступил в густую темень под старыми дубами. Над головою ровно и негромко гудело. Сквозь это гудение различался шелест листвы. Пантелей старался непременно определить, что и где шумит. Но при этом было и жутко, и гордо думалось, что он, одинокий, отважно продвигается в таинственной ночи и, отбрасывая страхи, стремится во что бы то ни стало достигнуть цели.

Дубы высились кордоном между жилыми домиками и баней. Всюду черно, только перед прачечной болтается на столбе лампочка, и медленно качается конус желтого света, в котором мечется мошкара — чем ближе к лампочке, тем гуще рой.