Ютта Рихтер - Я всего лишь собака

В ту ночь я впервые по собственной воле остался спать в коридоре.

Мне снилось, что на меня надели намордник и что за мной волочится железная цепь. Собачья школа находилась в лесу, где росло полным-полно малины.

Цепь запутывалась в сплетённых ветках, я тянул её, дёргал, но вырваться не мог.

Вдруг появились пятнадцать шакалов, окружили меня, уши торчком, спины выгнуты по-кошачьи — они всегда так делают перед нападением, — подняли хвосты и приготовились к прыжку.

А я не мог пошевелиться, не мог даже оскалить зубы: ведь мои челюсти были накрепко стянуты намордником.

Уф, наконец-то я проснулся!

Мицци сидела на подоконнике, её глаза в темноте горели, словно жёлтые угольки.

Но я даже обрадовался, увидев её.

Я был готов предложить ей мир и дружбу, если бы умел говорить по-кошачьи.

И тут случилось то, чего я себе и представить не мог.

Мицци соскочила с подоконника и медленно направилась в мою сторону.

Она опустила голову и ткнулась ей в мою.

Я замер.

Даже дыхание затаил.

Потом Мицци перевернулась на спину и позволила мне вылизать ей живот.

Она мурлыкала от удовольствия.

Теперь-то я знаю наверняка: кошки тоже умеют читать чужие мысли! Странно, что дядюшка Ференц нам об этом ничего не рассказывал.

Ту ночь Мицци провела рядом со мной.

Мы так и заснули спина к спине.

Когда Эмили увидала нас утром, у неё слёзы навернулись на глаза.

— Фридберт! — позвала она. — Иди-ка сюда, полюбуйся! Кошка и собака спят в одной корзине! Ну что за прелесть!

Фридберт пришёл, увидел, как мы лежим рядышком-рядом, и похвалил:

— Молодец, Антон! Из тебя выйдет отличная собака!

И я уж было обрадовался: теперь-то не отошлют меня в собачью школу.

Но если люди что решат, они от своих планов не отказываются.

Нет, я не жалуюсь.

По большому счёту, мне с ними повезло. Но что решено, то решено.

После завтрака они надели ботинки и собрались ехать в собачью школу. Фридберт взял поводок, пристегнул его к ошейнику и повёл меня к машине.

Собачья школа расположена в Малиновом лесу.

Выходит, мой сон оказался «в лапу». Высокий металлический забор скрывал территорию от посторонних глаз. Ворота открылись.

Фридберт провёл меня внутрь, следом вошла Эмили, и ворота за нами снова закрыли на замок.

Я тянул поводок то влево, то вправо: там было столько следов, столько собачьих меток, что у меня голова пошла кругом!

Я рвался с поводка, торопился вперёд. Фридберт с трудом меня удерживал.

Вдруг меня словно ударили и резко потянули за шею.

Я удивлённо оглянулся и увидел: вот она, учительница.

Её звали фрау Штеппентритт, и от неё пахло собаками.

Она была коренастая и мускулистая, на голове — короткая чёрная шерсть, голубые глаза, холодные как сталь, строго смотрели на меня.

Я сразу же упал на землю и перевернулся на спину, а учительница положила руку мне на грудь.

— Так не годится, приятель, — сказала она.

Говорила она очень тихо и очень строго и смотрела мне прямо в глаза — так смотрит шакал перед нападением. Если бы взгляд мог убивать, я был бы уже мёртв.

Я отвёл взгляд и попытался извернуться, хотел встать, но училка только крепче прижала меня рукой к земле.

Мне оставалось лишь подчиниться.

Я облизал морду.

Она поняла, что это значит, и ослабила хватку.

Но прежде чем я успел подпрыгнуть, снова прижала меня к земле, на этот раз сильнее, и прошептала мне в ухо:

— Я тут главная, а ты всего лишь собака! Запомни это хорошенько, Антон!

Потом она меня отпустила, но я остался лежать.

— Хорошо, Антон! — похвалила она. — А теперь: встать!

Я поджал хвост и поплёлся за ней следом.

Учительница провела меня на поводке вдоль забора.

Мы прошли так три круга, а потом ещё четвёртый.

Я старался идти в её темпе и не смел тянуть поводок.

Фридберт и Эмили стояли у ворот и с изумлением на нас смотрели.

Фрау Штеппентритт передала им поводок.

— А теперь вы, Фридберт, попробуйте! Это очень просто. Держите его на коротком поводке и не забывайте: вы решаете, куда идти! Собака должна следовать за вами, а не вы за собакой!