А. Кеплер - Гвардии мальчик (Сборник)

Саша проехал немного: лошадь окончательна -выбилась из сил и встала.

«Что теперь делать? - растерянно подумал Саша. И тотчас же выругал себя. - Ну, и дуралей я! Да мне теперь назад надо, назад!»

Он сошел с лошади, отпустил ее на все четыре стороны, а сам повернул в станицу.

Пришел в станицу уже в сумерках. А когда достаточно стемнело, пробрался в бывший колхозный сад, а потом вышел в степь.

Саша был уже за станицей, у мельницы, когда вдруг Припомнил, что давеча видел здесь солдата с ружьем, наверное, часового.

И ему пришла в голову дерзкая мысль: «Пусть часовой задержит меня и в штаб доставит. Что немцы возьмут с меня? Все равно им не допытаться, кто я, зачем пришел в станицу. Ну, побьют, а лотом выпустят. А я свое дело сделаю…»

Подумал- подумал и пошел к мельнице.

— Хальт! Хенде хох!

Саша мгновенно присел и опять, как давеча, сочувствовал, что он робеет, что у него спирает дыхание.

Но робость уже не была такой сильной, как -яри первой встрече с офицером, она прошла быстро, Саша взял себя в руки.

Из- за теневой стороны мельницы шагнул человек с ружьем.

— Хенде хох! - снова грозно повторил он.

Саша не понял смысла чужих слов, но как-то угадал, что именно от него требуют. Он подняв руки. Часовой подошел. Перед ним стоял крестьянский подросток, каких он много видел в эти дни. Солдат постоял немного в какой-то нерешительности, опустил ружье и покосился на Сашины карманы. Потом потрогал их рукой. Убедившись, что карманы набиты яблоками, окончательно успокоился. Солдат взял Сашу за руку и повел за собой.

Остановились они у края глубокой и длинной балки. В свете месяца пионер различил на дне балки целые штабели ящиков. Один из ящиков стоял на земле неподалеку. Крышка на нем была разломана. Поблескивая металлом, в ящике рядами лежали снаряды. В лощине работали солдаты. Одна группа солдат покрывала штабели каким-то большим полотнищем, повидимому, брезентом, другая разгружала ящики с автомобиля.

«Здесь склад с боеприпасами, - мелькнуло в Сашиной голове. - Сколько ящиков! В них, наверное, тысячи снарядов».

В это время снизу, из балки, кто то крикнул по-немецки:

— Кто задержан?

— Господин лейтенант, задержан подросток, из станицы, - отвечал солдат. - Парнишка накрал в саду яблок, а сюда забрел, чтобы съесть

их.

— Прогнать немедленно! Шляются, черти, - донеслось из оврага.

Солдат повернул Сашу лицом к станице и дал» крепкий подзатыльник.

— А все же мой план удался, хотя и не совсем так, как замышлял, - думал Саша уходя. - Привели к складу с боеприпасами. Это мне на руку.

Саша и не думал возвращаться в станицу. Окольным путем, балками вышел он в степь.

Станица далеко осталась позади.

Ночь стояла лунная и теплая. Все далеко кругом было видно. Саша отыскал на небе Больную Медведицу, а по ней и Полярную звезду. Затем он определил, где юг, восток и запад, в которой стороне находятся свои. Он был рад, что отряд научил его многому, что он умеет теперь ориентироваться на местности. И еще Саша был рад, что свое первое задание по разведке выполнил.

Шагал Саша по степи смело, без остановок. Все дальше и дальше уходил он с ценными сведениями о немцах, туда, где стояла на оборонительном рубеже часть, воспитанником которой он был, где с нетерпением ждали его возвращения, где беспокоились о нем.

Г. ПРИТЧИН

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Всходило солнце и как будто еще шире раздвигало бесконечную степную равнину. На редких кустиках почерневшей полыни серебрился снежок, и на белом фоне инея партизанский лагерь, окруженный со всех сторон врагами, выделялся теперь ясно. Темные бугры окопов, группы партизан у пулеметов стали крупнее, точно солнце увеличило их, приподняв над отрядом покров темной осенней ночи.

Над белыми хатками хутора Киселевки, что находился метрах в трехстах от партизанского отряда, появились утренние дымки. В Киселевке были враги.

В это тихое утро холодного ноябрьского дня 1942 г. в отряде не было слышно ни шуток, ни смеха, не полыхал огонь костра, не булькала вода в старом почерневшем ведре: ее не было в отряде уже вторые сутки.

Вторые сутки, не затихая ни днем ни ночью, шел бой с вдесятеро превосходящим противником. Он прекратился лишь незадолго перед рассветом. Немецкие и румынские кавалеристы, окружившие отряд, откатились за бугор и неизвестно было, что предпримет враг в следующую минуту. Утренняя напряженная тишина была поэтому вдвойне тягостной.

И вдруг это гнетущее безмолвие нарушил звонкий мальчишеский голос.