А. Кеплер - Гвардии мальчик (Сборник)

Смерть каждую минуту вырывала из рядов партизан все новые и новые жертвы. Погиб командир отряда Ломакин, погиб Василий Баннов, погибли многие другие товарищи, а снаряды и мины не переставали рваться на небольшом пятачке, где залегли народные мстители. Комья мерзлой земли не раз осыпали Мишу и Зиновия Афиногеновича, но смерть и на этот раз обошла их стороной.

А враги все били и били и, казалось, этому истреблению людей не будет конца. Но вдруг артиллерийский обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. Наступила гнетущая тишина, пахло едким сладковатым дымом.

— Рус, сдавайся!-послышались крики немцев, но едва они взбежали на бугор, как по ним снова хлестнул шквал партизанского огня, точно мертвые ожили и снова взяли в руки винтовки и пулеметы. Румыны и немцы пришли в ярость. Под огнем партизан они выкатили пушки, и минометы на гребень холма и стали расстреливать партизан прицельным огнем в упор. Народные мстители брали на мушку орудийную прислугу, но на место убитых тотчас же появлялись другие, а партизан становилось все меньше и меньше. Вот смолк пулемет справа от Миши. Вот прекратился сухой треск винтовочных выстрелов слева… Так прошло тридцать минут, может быть час. Выстрелы из ложбины, где залегли партизаны, слышались все реже и реже.

Миша оглянулся по сторонам и с ужасом увидел, что.весь отряд уже истреблен. Строчил только пулемет отца, и немцы сосредоточили теперь на нем огонь всех своих орудий. Зиновий Афиногенович, черный от дыма, продолжал истреблять врагов, но неизбежное свершилось… Осколки мины попали в окоп, отец взмахнул руками и упал навзничь. Пулемет захлебнулся.

Мальчик бросился к отцу.

— Папа…

Тихо. Ни звука. Только свистят в ответ осколки немецких снарядов и мин. Отец лежит на спине и его открытые глаза пристально смотрят в серое осеннее небо. Снежинка упала на ресницу да не растаяла. Миша смахнул ее, прижался своим пылающих лицом к жесткой седой щетине отца

— Папочка… Родной мой… - простонал Миша.

Убедившись, что партизаны перестали стрелять, немцы прекратили огонь, но выжидали двинуться дальше, боясь подвоха со стороны партизан. Десятки биноклей были направлены в ложбину, которая была превращена теперь в кладбище.

— Рус, сдавайся!-послышались голоса, но в ответ не раздалось ни одного звука, не хлестнул как раньше пулеметный огонь.

Осмелев, немцы и румыны начали подниматься, трусливо озираясь по сторонам. Выстрелов не было. И тогда вся вражья орда бросилась с бугра к ложбине.

— Прощай, папа,-тихо сказал мальчик и б последний раз припал к посиневшим холодные губам.

Враги приближались. С невероятным трудом оторвался Миша от отца и пошатываясь встал во весь рост на бруствере окопа. Увидев маленького мальчика, немцы остолбенели от удивления, в их рядах наступило замешательство.

— Рус, сдавайся!-снова послышались голоса

Миша схватил в обе руки по связке гранат, и не успели немцы щелкнуть автоматами, как гранаты со свистом упали в их толпу.

В эту секунду раздался залп из другой группы врагов, и Миша, изрешеченный пулями, упал рядом с отцом. Он широко раскинул руки, точно хотел в последний раз обнять ими родную землю…

Глубокой ночью из крайней хатки, откуда утром махали платком, пришли люди. Они предали земле тела погибших партизан.

А вскоре через ту ложбину, где храбро сражались котельниковские и курмоярские партизаны, проплыли тяжелые советские самолеты, и земля задрожала от страшных взрывов на соседнем вражеском аэродроме и складах. Славную тризну справили по партизанам краснозвездные наши соколы, а на обратном пути они снизились над ложбиной, сделали круг и сбросили на парашюте красный вымпел с черной траурной лентой.

Он упал недалеко от окопа, где погиб Миша Романов.

***

Ныне именем Миши Романова-славного партизана-названа Котельниковская средняя школа.

ЛЮСЯ РАДЫНО

ПО ЗАВЕТУ МАТЕРИ

В открытое окно комнаты доносились слова знакомой родной песни:

«Черные тучи метутся;

Ветер нам дует в лицо.

За счастье народное бьются

Отряды рабочих бойцов».

Это пели отряды ленинградских ополченцев,, направляясь на защиту своего города.

Моя больная мама с трудом приподняла голову с подушки, словно песня оживила ее.

— Люся,-обратилась она ко мне,-наши рабочие идут бить немцев. Они отомстят фашистам: за наши мучения, за разоренные города, за убитых детей и матерей. Месть фашистам-наше священное и благородное дело. Помни, дочка, это всегда.