Я коснулась его головы. Наклонилась к нему, улыбнулась:
— До скорой встречи, милый Уилсон Кэйрнс!
— Смотри внимательнее! — прошептал он.
— Да. Буду смотреть.
— Отлично. Возвращайся — и тогда увидишь.
Я подошла к Январю. В дверях возник Жирный Кев:
— Надеюсь, вы там ничего не затеяли?
— Вот еще! — говорю.
— Вот еще! — повторяет Ян.
Кев покачал головой и потер нос кулаком. Потом пожал плечами. Ему глубоко наплевать, что там у нас происходит, лишь бы не бегать потом за нами туда-сюда, да зарплата бы шла исправно, плюс ежедневно бесплатный обед с добавкой. Я посмотрела на него и рассмеялась, вспомнив, как он втискивает за стол свой большущий живот и сопит, заглатывая еду. Он в ответ уставился на меня своими свиными глазками.
— Барышня, — говорит.
Я вспомнила, как он ведет себя с теми, кто его боится, как наклоняется к самому лицу и шипит, что вправит им мозги, таким невежам невоспитанным.
— Свинья! — бормочу.
— Что ты сказала?
— Ничего.
Он отвернулся, пробурчал какую-то гадость на мой счет и вышел из игровой.
— Свинья! — выдохнула я. — Свинья, свинья, свинья!
Я поцеловала Макси Росса, и мы с Яном тронулись в путь. Тощий Стью стоял снаружи, привалившись к стене, пряча в кулаке сигарету. Рубашка у него была расстегнута, послеполуденное солнце освещало торчащие ребра. Он откинул со лба сальные волосы.
— Вы чего?
— Да ничего, хотим пикничок устроить, — отозвался Январь.
— К ужину вернемся, Стью, — пообещала я.
Стью стряхнул пепел. Показал пальцем на небо:
— Видали?
— Что? — спросил Январь.
Стью рассмеялся сухим дребезжащим смехом:
— Летающую свинью, сынок!
Затянулся снова.
— Ладно, до ужина!
Мы подошли к железным воротам. Когда мы проходили через железные ворота, я обернулась. Хотелось увидеть в окне Морин. Чтобы она смотрела нам вслед и плакала. Но там был только Уилсон. Он прижался носом к окну игровой и сквозь толстые очки смотрел на нас — или сквозь нас, на что-то далекое. Солнце скатывалось за крыши. Мы топали между домов. Вот и улица над рекой, где я жила с мамой. Мы прошли мимо нашего дома. Сад совсем зарос. Входная дверь вся искорябана — собака скреблась или еще что. Изнутри доносится музыка. Я отвела глаза, и мы зашагали быстрее. За рекой шумел город. Мосты сверкали на солнце. Поблескивала вода. Мы вышли из Сент-Габриэля на огромный пустырь, где склады и жилые дома давно снесли.
Январь вскинул кулаки и замахал ими. Я топнула ногой, подняв вихрь пыли.
— Свобода! — орем оба. — Свобода!
Мы наперегонки понеслись вниз к реке. И тут раз дался голос Мыша Галлейна:
— Эрин! Январь! Вы чего? Вы куда?
Сидит на старом поребрике, копается в грязи сплющенной ложкой.
Январь чертыхнулся:
— Его тут не хватало! Пошли, не обращай внимания!
Мыш как подскочит:
— Эрин! Январь!
И бегом к нам. Руки перепачканы, лицо все забрызгано грязью. Пискля сидит, вцепившись, на плече.
— Смотри, что я нашел, Эрин!
Синий пластмассовый динозаврик.
— А еще вот что! — говорит.
Достает из кармана игрушечную машинку. Без колес, внутри все забито присохшей грязью, краска облезла.
— И деньги! — Так и расплылся, показывает пятипенсовую монету.
— Здорово! — говорю. — Отличные находки, Мыш!
Он вечно копается в земле, выискивая что-то. Его комната забита вымытыми, вычищенными, аккуратно разложенными по полкам и по полу находками. Говорит, что земля полна всяких древних вещей и что однажды он выкопает из холодной темной почвы что-нибудь действительно ценное, настоящий клад.
Январь снова чертыхнулся.
— Пошли! — говорит.
— Возьмите меня с собой! — говорит Мыш. — Вы сбежать решили, я знаю.
— Мы не можем, — говорю.
— Ну пожалуйста, Эрин!
— Это опасно. Мы собираемся плыть по реке. Можем утонуть, на фиг.
— Ну пожалуйста, Эрин!
Январь потянул меня за локоть и еще раз чертыхнулся.
— Отвяжись! — зашипел он на Мыша. — Эрин, пошли!
Мы повернулись и зашагали дальше. Мыш упорно шел за нами. Мы перебирались через огромные завалы щебня — все, что осталось от складов и мастерских. Переступали через пятна почерневшей земли и золу — дети жгли здесь костры. Под ногами было сплошное запустение, рытвины и ямы. Вороны копошились в кучах мусора. Дорогу нам перебежала крыса. Кое-где нас встречала колючая проволока и надпись «Вход воспрещен». Мы перелезали через заграждения и двигали себе дальше.
— Сюда, — командовал Ян. — А теперь сюда.
Читать дальше