Виктор Савин - Юванко из Большого стойбища

Тропинка потерялась совсем. Начались стелющиеся липняки, карликовые березки с потемневшими искривленными стволами. Идти стало трудно, на каждом шагу приходилось пробираться сквозь сплошные заросли, обходить все чаще попадавшиеся большие обомшелые камни, будто сброшенные с горы в давние времена разыгравшимися сказочными великанами. Впереди шел Владик. Небольшой, коренастый, ловкий, проворно действуя руками и ногами, он расчищал товарищу путь и покрикивал:

— Береги глаза!.. Здесь не запнись!.. Тут яма!

Олег, в начале подъема почти беспрерывно щелкавший фотоаппаратом, теперь спрятал его в футляр, перестал оглядываться по сторонам и тяжело, сосредоточенно шагал по пятам своего друга, прикрывая лицо согнутой в локте рукой.

— Скоро ли мы выберемся из этой уремы? — спрашивал он Владика.

Неожиданно лес оборвался. Ребята вдруг очутились перед огромной каменной стеной, нависшей над ними, как туча, и переглянулись.

— Вот так так!

— Это, называется, пришли!

Где-то неподалеку, за калиновым кустом, раздался тонкий и звонкий свист:

«Тю-вить-ти-ти-ю-вить!»

— Кто это? — спросил Олег.

— Это рябчик. Рябчиха где-нибудь поблизости сидит на гнезде, а рябчик ее караулит. Вот и предупредил: дескать, будь начеку, тут люди.

— А как бы сфотографировать этого рябчика?

— Сфотографировать? Пожалуйста. Сейчас мы его позовем. С рябчиками я в дружбе. Не веришь? Пойдем вон за ту елочку, посидим. А потом станем звать. Пусть маленько забудется от тревоги. Память у него короткая.

За елочкой в цветущем малиннике ребята притихли. Владик срезал перочинным ножичком тоненький липовый прутик и начал из него делать манок: надрезал кору, рукояткой ножа постучал по ней и снял с лутошки, влажной от обильного весеннего сока. Когда манок был готов, Владик поднес его к губам и вывел точно так же, как рябчик: «Тю-вить-ти-ти-ю-вить». Потом повторил еще раз и еще. Не прошло и минуты, как над головой ребят раздалось: «Фрр». Серенькая мохноногая птица прилетела и уселась на елке. А сама, вся напружиненная, взволнованная, поворачивается во все стороны, глядит во все глаза из-под длинных ярко-красных бровей.

В этот момент Олег и поймал птицу на-объектив и щелкнул затвором фотоаппарата. Рябчик сорвался с ветки — и был таков.

— Есть! — радостный, возбужденный, вскрикнул Олег. — Еще один кадр для альбома!.. Здорово мы его обманули… Владик, а почему он прилетел на пикульку? Он думал, что тут появился другой рябчик? Да?

— Конечно. Здесь его владение. Он хозяин. Когда я стал свистеть, он вообразил, что на его участок прилетел какой-то другой, бездомный, и хотел его прогнать. Видел, какой он? Будто весь на пружинках, встревоженный.

— Это он гнездо стережет? Самку защищает?

— Да. Рябчики — они такие. Ранней весной, как и тетерева, они слетаются на тока. Потом самцы и самки разлетаются попарно, облюбовывают себе глухой уголок и гнездятся. Рябчиха кладет яйца, а затем сидит на них. Самец охраняет ее покой.

— Смотри ты какой заботливый!

— У них, у рябчиков, так. В прошлом году неподалеку от кордона я случайно спугнул самку с гнезда. Прошел мимо, будто не заметил. А после стал наблюдать за гнездом со стороны, в бинокль. Приходил каждый день. Вижу, рябчиха сидит возле кочки под корягой, замаскировалась, закидала себя травинками. А рябок возле нее околачивается. То где-нибудь на ветке сидит, оглядывается, прислушивается, то на корягу сядет, свесит голову к своей подружке и будто спрашивает: «Ты еще не проголодалась? Сходи покушай, разомнись, а я посижу за тебя».

— Неужели самец сидит на гнезде?

— Сидит… Ты слушай дальше. Самка встает над гнездом, скидывает с себя сено, расправит одно крыло, потрет им о вытянутую ножку, потом другое и наконец выбегает на лужайку, начинает что-то клевать. Самец тем временем — шмыг на ее место, сидит такой важный, поглядывает свысока, словно занял очень ответственный пост. А сам даже забыл замаскироваться. Сидит так час, два, таращит из-под красных бровей глаза-бусинки, как заправский отец. Потом прибегает самка. Он уступает ей тепленькое местечко и взлетает на дерево.

— А как отличить рябка от рябчихи?

— У рябчихи на голове хохолок, а у самца его нет.

— Ты и птенцов видел?

— А как же. Малюсенькие, желтоватые. Они, брат, недолго в гнезде нежатся. Чуть-чуть подрастут, оперятся, станут с воробья — и уже летают. Вспугнешь их — они фырк на дерево и рассядутся. Станешь протягивать к ним руку — опять вспорхнут. А далеко не улетают.