Жан-Филипп Арру-Виньо - Вишенка на торте

— Вовсе нет, — перебил ее папа. — Чем раньше, тем лучше! Это будет очень полезный день — и с точки зрения здоровья, и в познавательном отношении. Лучшего воскресенья и придумать нельзя! Правда, парни?

Мертвая тишина, которой было встречено папино предложение, слегка охладила его пыл.

— Ну, если, конечно, вам не хотелось бы вместо этого посетить интернат для детей военнослужащих, — добавил папа, чтобы немного нас развеселить.

Но никто не засмеялся.

— Я бы предпочел себе бедро сломать, — проворчал Жан А., когда мы все разошлись по комнатам — собираться на прогулку.

— Я бы тоже! — поддержал я его. — К тому же мы с тобой старшие, и вот увидишь — нас еще и заставят нести еду для пикника.

Пока мы все по очереди пользовались ванной и, растягивая время, нарочито медленно одевались, небо затянуло грозными тучами. Папа, быстро обувшийся в горные ботинки, нетерпеливо притопывал ногой, глядя в окно на сгущающееся ненастье.

— Дорогая, — наконец произнес он мрачно. — Я боюсь, как бы наш пикник не накрылся медным тазом — ну, я хочу сказать, как бы его не смыло дождем…

Когда в оконное стекло ударила первая капля, папино настроение ничуть не испортилось. Все равно никто из нас еще не был готов выходить.

— Меняем тактику! — объявил он. — Для пешей прогулки погода слишком ненадежная. Поэтому предлагаю посетить руины очаровательного романского монастыря, который нам рекомендовали кузены Фугас. Как вы на это смотрите?

Однако, пока переодевали Жана Е., про которого все забыли, и он, воспользовавшись случаем, отрабатывал баскетбольные броски, закидывая в унитаз новые рулоны туалетной бумаги, дождь хлынул как из ведра. Небо почернело, гремел гром. Теперь и до гаража нельзя было добежать, не промокнув до нитки.

Тут уж даже счастливое лицо папы затянуло тучами. Он нервно курил трубку, поглядывая в окно на залитый дождем сад.

— Ничего, еще распогодится, — утешала его мама. — Выйдем попозже. Может, ты проверишь у Жана А. латынь, пока я приготовлю воскресный перекус?

— Что может быть приятнее! — проворчал папа в ответ.

Мы ели бутерброды с хлебом из пакета и яйца, сваренные вкрутую, сидя за столом и глядя на дождь, который лил и лил не переставая. Конечно, никакого «Дневника кинозрителя» мы не увидели: никто не горел желанием быть отправленным в интернат для детей военнослужащих всего лишь за то, что попросил включить телевизор, а папа определенно был не в настроении смотреть смешные отрывки из фильмов. Из-за Жана Е. он провел полдня в рабочем комбинезоне — прочищал забившийся унитаз.

Папа — мастер на все руки, но на этот раз у него, похоже, не нашлось нужных инструментов, потому что, стоя под дверью ванной, мы слышали, как он там ругается, и в конце концов из унитаза прямо на папу хлынул поток воды.

— Что за безрукий водопроводчик установил мне такой кривой унитаз? — кричал папа.

— Все в укрытие! — скомандовал Жан В.

Когда папа занимается какой-нибудь работой по дому, лучше ему на глаза не попадаться. Мы на два часа закрылись в своих комнатах и смиренно слушали, как дождь поливает оконные стекла. Даже Жану А. не хватило смелости побренчать на гитаре.

— Что вы делаете? — спросил Жан В., просунув голову в нашу дверь.

— Ничего, — ответил Жан А.

— Мы тоже… Можно, мы с вами?

— Слушай, чурбан, что «мы с вами», если мы ничего не делаем?!

— Нам скучно.

— Иди поной где-нибудь в другом месте, — попросил я.

Жан В. послушно убрался к себе. Мы все до того извелись от скуки, что ни у кого даже не было настроения устроить хорошую драку.

— Надо вообще воскресенья отменить, — пробурчал Жан А. — Воскресенье — это уже не модно.

Я кивнул, соглашаясь с ним, и добавил от себя:

— К тому же воскресенье — это канун понедельника…

— Скорее бы завтра! — вдруг выдал Жан А.

— Ты что, смеешься? Забыл, что завтра нам в школу? Или ты торопишься поскорее увидеться с Мари-Пьер?

Жан А. расплылся в издевательской усмешке.

— Чурбан несчастный! — сказал он. — Ты отстал от жизни: со мной давным-давно посадили другую девчонку.

— Вот невезуха! И какая же она, эта новая?

Жан А. безразлично пожал плечами.

— Вероника? — бросил он небрежно. — Да так, ничего особенного. Ну, если, конечно, ты не из тех, кто любит кудрявые волосы и веснушки… Только смотри, не придумывай себе ничего такого! Между нами ничего нет, если не считать латинского!

— Да это понятно, — сказал я. — За кого ты меня принимаешь, за чурбана, что ли?