Дзидра Ринкуле-Земзаре: Вот мы какие!

Все ушли, в классе остались я и Иголочка: нам поручили позаботиться о цветах для учителя Мурцелиса.

Тут неожиданно в класс вернулась Изольда и взволнованно сообщила:

— Что происходит в пионерской комнате, ребята! Если бы вы только слышали!

— Что там может происходить?

— По плану сегодня ничего не предусмотрено.

— Вот именно поэтому!.. Пошли послушайте сами! — позвала нас Изольда. — Скорее, ну! И тихо!

Мы последовали за ней на цыпочках.

Пионерская комната находится напротив нашего класса. Пересекая коридор, Изольда нашептывала нам в уши:

— Индулис тоже домой не пошел! Тс-с! — Она приложила палец к губам. — Они думают, что никого нет…

В пионерской комнате было тихо. Из-за чего Изольда так встревожилась? Разыгрывает нас или нет?

И вдруг мы услышали голос Кайи:

— Я всегда верила, что нужна вам, что могу вам помочь и что вы наконец-то поймете меня… Боже мой, как я ошибалась! Оказывается, вам все равно!

— Хватит, Комарик! В наших глазах ты была и остаешься лишь неудавшейся горе-артисткой!

И этот голос был нам знаком. Он принадлежал Индулису.

— Не смей издеваться надо мной! Разве я не доказала, что хочу и могу работать?

— Свои доказательства можешь оставить при себе!

Иголочка сжала кулаки:

— Да как он смеет так говорить с Кайей?

— Тс-с!.. — Изольда предостерегающе подняла палец.

— Глупости! — не выдержал я. — Почему мы должны молчать? Кто дал Индулису право говорить за всех?

— Верно! Пусть он сам заткнется! — поддержала меня Иголочка, и спустя мгновение мы все трое уже находились в пионерской комнате.

Кайя повернулась к нам. Вид у нее был сконфуженный. Индулиса нигде не было видно.

— Где он? — Иголочка огляделась, глаза ее метали молнии.

— Позор какой! — разгневанная Изольда перешла на крик. — Выходи! Он еще прячется, негодяй!

Кайя сказала спокойно:

— Кроме меня, тут никого нет.

— Ты же только что говорила с Индулисом, — захлопала глазами Иголочка. — Как это вдруг — нет?

Один я молчал. На щеках Кайи отчетливо виднелись следы слез. Я вспомнил пережитое в доме нашей пионервожатой в ее методический день. Неужели все повторилось снова?

Неожиданно на Кайю напал смех. Громкий, неудержимый. Момент, скажем прямо, не самый подходящий. Что-то с Кайей неладно, теперь совершенно ясно!

Как поступить? Может, нужно лекарство? Какие-нибудь капли?..

— Шерлоки-холмсы! — продолжала хохотать Кайя. — Эх вы!

— Послушай… Кайя… — Я первый пришел в себя. — Скажи, это… у тебя часто бывает?

— Что именно?

— Ну… такое… Говоришь вслух… Плачешь… Потом хохочешь?..

— Последнее время довольно часто, — призналась Кайя.

Ее неожиданная откровенность озадачила нас еще больше.

— Неужели ты до сих пор думаешь, что мы тебя не любим? — спросил я.

— Может быть, тебе нужно в санаторий? Отдохнешь там, подлечишься, — предложила Иголочка.

— Но почему? — Кайя опять рассмеялась. — Я здорова как чемпион по самбо.

— Ты на нас не сердись, пожалуйста! — Иголочка обняла ее. — Мы давно уже не считаем тебя неудавшейся актрисой. К тому же ты замечательная пионервожатая.

— И режиссер! — добавил я.

— Приятно слышать, — ответила Кайя. — Только вы, мои дорогие, напрасно встревожились. Наверное, услышали, как я говорю разными голосами, да? А я была убеждена, что все ушли домой, и поэтому решила поработать немного. Понимаете, я ведь не успокоюсь, пока не поступлю на театральный факультет. В прошлом году я провалилась на этюдах. Нынешним летом хочу попробовать снова.

Кому бы пришло в голову такое!..

Мы ушли из школы вместе с Кайей. В цветочном магазине выбрали букет для учителя Мурцелиса. Кайя купила еще тюльпаны и приложила к нашему букету:

— Так будет понаряднее.

— Ой, товарищи! — Иголочка встревоженно показала на башенные часы. — Скоро уже три!

До встречи у Ояра, где мы должны были собраться всем классом, оставались считанные минуты.

Классная руководительница усыновила ребенка! Усыновила! Совершенно чужого ребенка из детдома!..

Вот какая весть облетела наш класс. Если кто и не поверил, тот смог сам убедиться в зале театра, во время культпохода на дневное представление.

Рядом с классной руководительницей сидела девочка лет пяти со светлой кудрявой головкой и чуть приоткрытым, словно от удивления, ртом. Она пытливо рассматривала всех нас, кое-кому даже улыбнулась. Потом, показывая пальчиком, тихонько спросила о чем-то классную руководительницу.