Эта картина была такой ясной, объемной и многоцветной, что я даже замер на месте, вытаращив глаза, а потом, попытавшись все–таки что–то сказать, вдруг поперхнулся и закашлялся.
И Оливия с Мариной принялись хлопать меня по спине!.. Даже не хлопать, а прямо таки дубасить!.. Я едва удержался на ногах.
— Ну ладно, хватит вам! — сердитым шепотом воскликнул я, отмахиваясь от их рук. — Заботливые какие!.. Прибьете меня в самом расцвете лет!..
Девчонки опустили руки, и, опять переглянувшись, заулыбались.
— И совсем я не собирался вас всех наряжать! — сказал я, отдышавшись. — Делать мне больше нечего!
— Ну, это Марина образно выразилась! — примирительно сказала Оливия. — На самом деле это не ты нас наряжал, конечно… (Марина хихикнула…) а твоя Мишель!
— В смысле, твоя Мишель на нас повлияла, вот!.. — быстро добавила Марина.
— И как это она могла на вас так сильно повлиять, если большинство из вас ее даже и не видели?!.. — сердито сказал я.
— Так за этим мы к тебе и пришли! — вдруг очень по–деловому сказала Оливия. — У тебя же завтра шесть уроков?..
— Ну, шесть… И что дальше?..
— А то, что насчет актового зала мы договорились, но Амалия Захаровна сказала, чтобы точное время твоего выступления мы согласовали с тобой отдельно! В общем, ты можешь завтра выступить со своим номером после шестого урока, да?.. А то Марине надо успеть объявление нарисовать!
Вот тут я взглянул на Оливию и Марину с сомнением.
— Я теперь уж и не знаю… — протянул я задумчиво. — Стоит ли показывать этот номер прямо–таки всем?.. Уж очень он на всех неоднозначно влияет!.. Вот что значит — открыть этот самый ящик с пан… Ящик Пандоры, хотел я сказать!..
Оливия и Марина уже в который раз переглянулись, весело рассмеялись, и Оливия воскликнула:
— Ну, Слава! Какая же она Пандора! Она… Она такая лапочка!..
— Она такое солнышко!.. — добавила Марина. — Такая радость!.. Такое счастье!..
— Собственно, как и ты сам!.. — выдала Оливия.
— Гхм!.. — сказал я.
Девчонки опять переглянулись, хихикнули и мечтательно устремили глаза куда–то вверх.
— Как бы я сама хотела хоть чуточку быть на нее похожей!.. — воскликнула Оливия.
— И я тоже!.. — добавила Марина.
Я взглянул на девчонок внимательно.
Это явно был очень искренний порыв. Лица Оливии и Марины еще сильнее раскраснелись от прилива чувств, и они, судя по всему, этого ничуть не стеснялись.
Мне стало очень тепло на душе. И, в каком–то вдохновенном порыве, я захлопал глазками, всплеснул руками и голосом Мишель пропищал:
— Ну, хорошо! Вы меня уговорили!.. Я выступлю завтра перед вами после шестого урока!.. Так и напишите в своем объявлении!
Оливия с Мариной ахнули, вытаращили глаза и тут же засмеялись и зааплодировали.
Лица старшеклассников повернулись к нам, многие сделали шаг в нашу сторону, увлекая за собой других, и я понял, что сейчас меня вновь начнет окружать восторженная публика.
Но, к счастью, в этот самый момент прозвенел звонок на пятый урок.
Все стали расходиться, Оливия с Мариной тоже пошли, ускоряя шаг, и Марина крикнула мне на ходу:
— Это будет самое лучшее, самое неповторимое объявление в моей жизни!..
— Ой, подождите! — воскликнул я им вслед. — В каком смысле неповторимое?.. Вы там смотрите!..
Но девчонки ничего мне не ответили. Они рассмеялись и перешли на бег. Их легкие платья высоко взметнулись, и я увидел, как из–под платья Марины на миг показались очень красивые оборки ее белоснежных панталон.
Я хмыкнул, улыбнулся и пошел на урок.
Последние два урока, химия и физика, прошли просто замечательно, в атмосфере «познания истины», как любит говорить наш любимый физик Юрий Викторович. Вот уж кто умеет создавать эту самую атмосферу!
А сразу после шестого урока ко мне с очень важным видом подошла Шурочка и сказала:
— Слава! Тебя Амалия Захаровна зовет!.. Срочно!
Мое сердце отчего–то екнуло, хотя никаких причин опасаться этого приглашения у меня не было.
«Может быть, кто–нибудь из «публики» чего–нибудь натворил?.. Или Марина все–таки что–нибудь не то нарисовала?» — волновался я, быстро шагая рядом с Шурочкой.
Я уже представил себе плакат, на котором нарисована целая стая летающих панталон самого разнообразного вида, и мое сердце екнуло еще сильнее.
Но в этот самый миг мы с Шурочкой как раз поравнялись с нарисованным Мариной плакатом. Перед ним собралась небольшая толпа, и мы остановились тоже.
На плакате была нарисована девочка, в розовом платье старинного фасона и в чепце. Лицо девочки было очень похоже на мое собственное, но у меня, конечно, лицо мальчика, особенно если без грима, а лицо девочки на плакате было однозначно девчачье. И очень даже симпатичное.
Читать дальше