Бела Балаш - Генрих начинает борьбу

— Пускай знают, с кем имеют дело, — сказал он и прикрепил записку на дереве, под которым были зарыты костюмчики пимфов. После этого он взял узелок на плечо, и пятеро друзей бросились бежать. Генрих, Хильда и Вольфи впереди, а большие за ними.

— Добрый шуцман согреет… и взгреет их, когда они вылезут мокрыми из воды, — сказал со смехом Фриц на бегу.

Они бежали до шоссе. Вдоль шоссе тянулся большой сад. Как раз в этот день забор покрасили зеленой краской. Рядом с забором стояло еще ведерко с остатком краски.

Фриц остановился и молча показал на ведерко, подмигнув Лотару. Но на этот раз Лотар не сразу понял его.

— В чем дело? — спросил он.

— Они же будут искать свои костюмы под ветками, верно? А если они не сразу найдут свои тряпки, то будут шарить и щупать руками. Понятно? Если мы спрячем ведро с краской под хворостом… понятно?..

Лотар захохотал и продолжал за Фрица:

— …руки окунут, да еще ведерко опрокинут. Ха-ха-ха!.. Но как же это сделать?

Фриц быстро протянул Лотару узелок:

— Держи-ка. Жди меня на скамье, где мы раньше сидели. Я живо…

— Осторожно, Фриц!

Но Фриц уже мчался в лес с ведерком в руках.

Лотар засунул узелок под скамью, и они стали ждать. У Генриха лицо горело от волнения. Вдруг он услышал тихий голос Лотара:

— Не думай, что твой отец пропал. Из тюрьмы и из лагерей тоже убегают.

Генрих удивленно взглянул на него. Он хотел спросить, как это убегают из тюрьмы. Но Лотар смотрел по сторонам, словно ничего и не думал говорить.

— Посмотри-ка, — показал Лотар на дерево, — это не дятел там?

Генрих все еще раздумывал о словах Лотара. Может быть, ему это послышалось?

Но с этой минуты он все повторял про себя: отец убежит, отец вернется…

Вскоре показался Фриц. Он сильно запыхался, но сиял от радости.

— Все в порядке! Хотел бы я видеть их, когда они выйдут на берег!

Лотар встал и вытащил из-под скамьи узелок.

— Ну, скорей домой! — сказал он. — Нужно постараться, чтобы во дворе было побольше народу, когда эти обезьяны явятся в трусах.

Тем временем шуцману наскучило расхаживать по шоссе, и он свернул в лесок. При этом он случайно прошел мимо того места, где спрятаны были костюмчики, и заметил на дереве записку Лотара.

— Что такое? — вскрикнул он и прочитал еще раз: он не верил своим глазам. На записке было написано: «Рот фронт!»

Шуцман стал озираться, чтобы найти следы преступника. Тут он заметил спрятанные под кучей хвороста ботинки.

— Ага! — воскликнул он, — эти гусаки купаются где-то здесь. А тут ведь запрещено купаться. Постойте же, я вам покажу!

В эту самую минуту Эвальд громко командовал:

— Эй, поворачивайтесь, одеваться! Марш! У отца сегодня день рожденья, — добавил он. — В шесть часов у нас соберется много гостей. Мне говорить стихотворение, — это будет гвоздь всего вечера. Ну, марш на берег!

Тут до них донесся с берега густой и не слишком дружелюбный голос:

— Эй, вы, мерзавцы! Босяки вы эдакие! Сейчас же выходите из воды. Я вам покажу, как купаться в запретных местах!

— Ай, ай! — закричал один. — Я говорил, не нужно здесь купаться.

— Не бойся! — гордо отозвался Эвальд и погладил себе макушку, как это делал его отец. (Он хотел произвести впечатление на шуцмана.) — Только не бойся! Когда мы ему скажем, кто мы такие, он сразу замолчит.

И он вышел первым, а те двое ковыляли за ним. Но едва он вступил на берег, как шуцман схватил его за ухо.

— Купаться в запретном месте?! — рычал он. — Да еще листовки вешать! — Тут он схватил за ухо второго.

— Пустите меня! — кричал Эвальд. — Мы пимфы!

— Хороши пимфы! Листовки клеить? Да еще обманывать полицию? Будете вы у меня помнить, пока уши торчат! — орал шуцман и так крепко дергал мальчишек за уши, что они подняли вой. А третий прыгнул обратно в воду и со страху нырнул поглубже.

— Пустите! — ревел Эвальд. — Мой отец — капитан, он вас велит наказать…

— Рассказывай! — кричал шуцман. — Идемте со мной. Мы уж там поговорим, какие пимфы, какой капитан.

И шуцман потащил воющих мальчишек за уши к дереву, на котором висела записка.

— Это что такое, а? — орал он. — «Рот фронт», а? Коммунистическую агитацию разводить? Красные паршивцы! Вот уж вам достанется!

— Неправда! Это не мы повесили записку. Мы настоящие гитлеровские пимфы. Вон тут под хворостом наша форма…