Татьяна Тимохина - Мои хорошие друзья. Лесная песня

— Мороз, деточка, не ходи. Глянь-ка, стёкла все разузорило.

Но Степан уже нашёл под кроватью свои валенки, накинул пальто и выскользнул за дверь.

Однако бабушка тут же выскочила следом за ним и затащила обратно в избу.

— Разве можно, деточка, в такой мороз в пальтеце да без шарфа! Ну-ка, шубейку надевай. А то мигом простудишься.

— Не простужусь я! — мотнул головой Степан.

Но бабушку не переспоришь. Пришлось надеть всё, что она велела.

— А лучше бы, деточка, ещё и супчику поел перед уходом — вон бледненький какой стал, плохо кушаешь, ой, плохонько!

Где там! Не до супа Степану. Скорее к дедушке! Оделся уже, на выходе весь, как на вылете, а тут супчик ещё какой-то…

И вот Степан во дворе.

Увидел его дедушка:

— Замёрзнешь, крошка! Вишь, холодило-то нынче холодильное!

Опять! То «деточка», то «крошка», да всё про мороз и о морозе. Когда же наконец поймут, что он, Степан, совсем не такой уж маленький и сам тоже кое-что соображает!

— Дедушка! Я помогать тебе пришёл. А ты отдохни.

И Степан решительно взялся за топор.

— Ой, ой! — ужаснулся дедушка, будто палец себе отрубил. — Ты что! Оставь топор! Осторожно! На ногу не урони.

И, обезоружив Степана, дедушка отвёл его в дальний угол двора и только после этого снова принялся за своё дело.

Степан с завистью смотрел, как сноровисто и ловко он работает. Размахнётся — топор только мелькнёт у него над головой, как серебристая рыбина, г-гах! — и разлетится чурка в разные стороны на белые полешки.

Рубит дедушка, колет и выдыхает весело, озорно, совсем как мальчишка:

— Г-гах! Г-гах! Г-гах!

— Г-гах! — И Степан от радости так и подпрыгнет. — Г-гах! — и снова подскочит. — Г-гах! — и в ладоши хлопнет. — Г-гах! Г-гах! Г-гах! — танцует Степан танец какой-то чудной, вроде чечётки, а не чечётка.

И хочется ему, ах как хочется самому по чурке рубануть хоть разок и самому крякнуть при этом по-дедовски: «Г-гах! Г-гах!»

Дедушка между тем разгорячился, ватник скинул, на снег бросил.

— Дедусь, жарко тебе? — закричал Степан из своего угла. — А лицо почему у тебя красное такое? Заболел? Простудился? Бабушку позвать?

Но бабушку звать не надо — она сама уж тут как тут: опять по Степанову душу — домой его увести. Мороз-то какой! Бабушка своё лицо варежкой прикрыла: так дерёт, как медведь лапой когтистой.

— Не пойду я домой, — надулся Степан. — Не хочу. Я дедушке хочу помогать. Он пусть отдохнёт, а я дрова колоть буду.

— Ну ладно, — улыбнулся дедушка, видя такую настойчивость. — Если уж так хочешь, носи полешки и складывай.

Мигом оказался внук рядом с дедом. Схватил полено, отнёс. Потом другое, третье, пятое, десятое…

— Ну и ну! — восхитился дедушка. — Ну, крошка, теперь ты уже не крошка, а помощник!

— А ведь много я уже натаскал, да?

— Много, ох мно-о-го, Степан! Молодец. И лицо у тебя теперь красное.

Степан побежал в избу, в зеркало глянул.

— Бабушка, бабушка, посмотри на меня! Лицо красное!

— Красное, как солнышко, деточка! — ласково сказала бабушка и погладила Степана по щеке.

Степан понял, что не заболел, а наоборот — поздоровел.

— Ты, бабушка, меня деточкой больше не называй. Лучше помощником. Дедушка теперь так меня зовёт.

— Будь по-твоему, — согласилась бабушка.

Снова Степан дедушке помогать побежал.

— Ты бы отдохнул малость, что ли, — сказал дедушка.

— Я не устал!

И домой пошёл только вместе с дедушкой, когда все дрова были расколоты и сложены.

— Ну как, доволен ты помощником? — спросила бабушка дедушку.

— Не знаю ещё. Посмотреть надо, как есть будет.

А Степан уже и сам поглядывал на кухню, откуда доносился вкусный запах горячих щей.

— Когда поработаешь, щи вкуснее, — сказала бабушка. — Верно, дедушка?

— А как же!

Степан съел тарелку щей за одну минуту. И ещё попросил.

— Ну, теперь я вижу, ты настоящий помощник! — сказал дедушка.

Солнышко-колоколнышко в небе ясном высоко-высоко, всем от него и тепло, и весело: траве-мураве, деревьям, цветам.

Вытянули цветы длинные шеи, смотрят и ждут — не идёт ли Андрюшка.

А вот и он.

Из дому вышел, улыбнулся приветливо, на щеках ямочки появились, в каждой капелька воды, пожалуй, поместится.

В руках у малыша — ведёрко со свежей водой.

Приблизился Андрюшка к яблоне, полил её.

— Пей, — прошептал. — Пей и расти.

И зашелестели на деревце листья — словно поблагодарили заботливого мальчика.

А ветерок нежно погладил его по волосам.