Илья Москвин - Форвард — в защиту

И вот как-то утром на пустырь заявились два дядьки. Они принесли доски и попросили юных футболистов не тревожить их, трудяг, своим мячиком. Очень культурно попросили. Руководил строительством песочницы грузный добродушный дядька в синем комбинезоне и с трубкой в зубах — Ян Яныч. Как он своим рубаночком: вжик, вжик! Или: шурк, шурк! Как он своим молоточком с красной (чтоб в стружках не затерялся) ручкой: р-раз! — и гвоздь с одного маху по шляпку уже в дереве. Высшей квалификации труженик. Похож на передовика из социалистической страны, но наш, только «прибалт», как говорил отец.

Вот и попробуй теперь этого симпатичного дядьку забыть. Выкинуть из памяти всю его добродушную добросовестность! И забыть его худющего напарника — русского умельца, который старательно выводил при помощи долота по краю песочницы резной узор. Выводил и замысловато улыбался, сложив губы трубочкой: это всё, дескать, ерунда. Но раз уж меня попросили, то с нашим удовольствием…

Когда эти двое пошабашили и ушли (а Ян Яныч ещё дважды с удовлетворением оглянулся на работу рук своих), из песочницы сделали ворота, расположив её стоймя. Стали забивать голы — для особого смака даже без вратаря. Удар — и дикий вопль: «Никаких пес-с-сочниц!» С нажимом на «с»: пес-с-сочниц. Ещё удар, и: «Никаких пес-с-сочниц!» И всё бы это ничего. Но потом песочница загорелась. Кажется, потому, что рухнула и чуть не отдавила им ноги. То есть как бы проявила агрессию. Сам Юра не поджигал — он «только» сбегал за спичками. Да ещё по дороге прихватил стружек — заприметил, куда отнесли их аккуратные мастера. Большой добротный квадрат снова поставили вертикально, обложили стружками и всё с тем же воплем: «Никаких пес-с-сочниц» — подожгли…

И ЮРА, ЗАСКРИПЕВ ЗУБАМИ, УДАРИЛ ПО НЕВИДИМОМУ МЯЧУ.

Он снова находился в поезде «Баку — Москва».

— Мальчик, ты ведь не из нашего вагона?

Юра вздрогнул и обернулся: перед ним стояла красивая и злая блондинка-проводница. Пожав плечами, Юра хотел двинуться дальше, но проводница уже схватила его за руку.

— Нет, ты не оттуда пришёл. Вертай в свой вагон. Если, конечно, он у тебя есть. — И посмотрела на Юрин портфель.

Юра с тоской в походке пошёл обратно. К счастью, из купе перед ним вышел очень толстый человек. За ним выпорхнул женский голосок: «И купи чего-нибудь вкусненького». Бодро справляясь с ручками, толстяк направился в опасный восьмой вагон, а Юра — следом и немного сбоку. Благополучно миновав опасный участок (правда, в какой-то момент Юре показалось, что по нему скользнул безразличный, но всевидящий кавказский глаз), он перешёл в следующий вагон и остолбенел.

Вагон-ресторан! Здесь пахло шашлыками, стояли столики. На них в металлических загончиках подрагивали (а не было бы загончиков, то, верно, покатились бы!) бутылки с нарзаном…

Немного оробев от этой железнодорожной неожиданности, Юра не сразу посторонился, чтоб пропустить одного интересного пассажира. А интересен этот пассажир был тем, что нёс, ловко зажав между пальцами обеих рук, громадное количество жёлтеньких весёленьких бутылочек «Фанты». Нарядный фокусник из цирка! С таким вот всё ясно: купил человек «Фанту» и скоро будет её уютно распивать на своём законном месте.

А мы сейчас им тоже фокус покажем!

Юра с решительным достоинством направился к буфету и, взяв две бутылки «Фанты», двинулся обратно.

Нарочно шёл медленно, чтоб напороться на «мелиоратора».

И напоролся. Тот посмотрел на Юру, на бутылки и ничего не сказал. Кажется, оценил. Кавказец тоже увидел Юру и спросил:

— Нашёл своих?

— Да, — небрежно ответил Юра. — Вот батя за «Фантой» послал.

— Большой Макаренко твой батя, — заметил проводник, оценивающе оглядел Юру и вдруг сказал: — Дай портфель.

«Не пропадёт», — почему-то сразу решил Юра и отдал портфель.

Прошёл в международный, заперся в туалете и, зацепив за вентиль, открыл одну бутылку. С удовольствием выпил. Постоял. А потом, зажав рукой под рубашкой полную бутылку, он с пустой бутылкой на виду двинулся обратно. «Мелиоратор» тоже двигался с «Фантой» и вдруг (кто бы мог подумать!) спросил:

— Ещё возьмёшь?

— Безусловно, — ответил Юра и нахально добавил: — Мы тут рядом, в международном.

Естественно, идя «домой», он нёс на виду полную бутылку, идя же в «ресторан» — пустую. Вслед Юре уже показывали пальцем, а какая-то женщина сказала:

— Это ж надо всякую совесть потерять, чтобы так гонять хлопца.

«Точно, — подумал Юра, — пора закругляться. — Не помешало бы теперь (разве мы не белые люди?) и посидеть в ресторане».