Джуди Блум - Суперфадж

— Он может просто оставить мне подарочный сертификат. И не тратить время на выяснение технических подробностей.

— A-а. Не знал, что Санта может оставлять подарочные сертификаты.

— Санта может оставлять всё что угодно, — говорю.

Фадж удовлетворённо кивнул и сказал:

— Теперь ты, мамочка.

Когда мама с папой дочитали списки, Фадж сказал:

— А как же бабушка?

— Она наверняка написала, — сказала мама.

— А Тутси?

— У Тутси нос не дорос писать Санте, — говорю.

— Тогда ты за неё напиши, — Фадж подвинул мне ещё листок бумаги.

— Это обязательно? — почти взмолился я.

— Это было бы очень хорошо, — сказала мама.

— Ладно. «Дорогой Санта, принеси мне, пожалуйста, плюшевого мишку, погремушку и… и…»

— И пачку памперсов, — подсказал Фадж. — И хватит с неё. Она ещё маленькая. Не понимает ничего. — Он помолчал. Потом вдруг подскочил: — А как же Черри?

— Ой, ну брось. Это уже смешно, — сказал я. — Мне ещё домашку делать.

Но он уже выдрал лист из альбома.

«Дорогой Санта, — написал я, — принеси мне, пожалуйста, резиновый мячик, собачье печенье и новый поводок. Искренне твой, Черри Хэтчер».

Я сложил письмо и отдал Фаджу.

— За Дядю Перьева писать не буду, не проси.

Фадж засмеялся:

— А Дядя Перьев сам может написать.

На следующий день зашёл Дэниел.

— Ты уже написал Санте? — спросил я.

— Я еврей. Я в это всё не верю.

— Хм. А Фадж говорил, ты на Рождество попросил велосипед.

— Я отмечаю Хануку. И попросил велосипед.

— А кого ты просил?

— Маму и папу, кого ж ещё, по-твоему, мне просить?

— Я думал, может, у вас есть какая-нибудь Фея Хануки или ещё кто.

— Ну и дурак, — сказал Дэниел и отправил в рот горсть солёных крендельков.

— Спасибо, Дэниел. Из твоих уст это звучит как комплимент.

— На здоровье. Фея Хануки, надо же, — пробормотал он, отвернувшись.

В последний день перед каникулами в нашем классе устроили праздничную вечеринку с рождественским печеньем и пуншем. На этот раз я ни стакана не выпил, хоть и умирал от жажды. Лучше не рисковать. Мы все должны были тянуть глупый подарок из подарочного мешка. Мне достались красные пластмассовые губы. Мистер Богнер принёс побег омелы и спросил, что мы знаем об этом растении. Алекс поднял руку и сказал:

— Кто встанет под омелой, того можно поцеловать.

— А ещё что? — спросил мистер Богнер.

Элейн ответила:

— Если хочешь, чтобы тебя поцеловали, попробуй встать под омелой.

Все засмеялись.

— А что-нибудь не связанное с поцелуями?

Все молчали.

— Тогда слушайте. Вы должны знать, что омела — растение-паразит, растёт она на деревьях. Птицы склёвывают её блестящие белые ягоды, но для человека эти ягоды ядовиты. Европейцы украшали омелой дома, в частности на Рождество.

Рассказывая, он подошёл к стене и повесил побег рядом с вешалкой для курток.

Когда прозвенел звонок, я побежал одеваться и оказался под омелой рядом с Джоанной. Мы поглядели друг на друга, и вдруг она наклонилась и поцеловала меня в лицо, рядом с ухом. И сразу же покраснела так, что я подумал — сейчас заплачет. Но она не заплакала. Тогда я её тоже поцеловал, в то же место, правда, в последний момент она чуть отвернула голову, и я ткнулся ей в волосы. Результат — полный рот волос.

В день Рождества Фадж разбудил нас раньше шести.

— Получил! Я получил! Получил! — вопил он. — Большой красный велосипед без дополнительных колёс! Спасибо! Спасибо! Спасибо тебе, Санта! Надеюсь, ты слышишь, хоть ты и далеко!

Мы все побежали вниз открывать подарки. Черри получил всё по списку, и Тутси тоже, хотя шуршащая подарочная бумага и ленточки произвели на неё больше впечатления, чем остальное. Кроме радиобудильника и чека от бабушки, меня тоже ждал сюрприз — подарочный сертификат на четыре CD-диска!

К половине восьмого мама уже напекла горку блинов. К десяти папа прикорнул в гостиной на диванчике, а мама заснула прямо на ковре. Вечером Фадж заявился ко мне в комнату. Я сидел в кровати, читал инструкцию к радиобудильнику.

— Научишь меня ездить на велосипеде? — спросил он.

— Конечно. Как только снег растает.

— Дэниел говорит, что будет учиться ездить на газоне.

— Глупость!

— На асфальт падать больно, — сказал Фадж.

— Ну и что, подумаешь, коленку обдерёшь.

— До крови?

— Бывает и до крови, — сказал я.