Дэвид Алмонд - Меня зовут Мина

Мама снова улыбнулась, а мне внезапно стало неуютно. Мама погладила мена по плечу.

— Уверена, всё так и будет, — сказала она.

Мы пошли к себе. А синий автомобиль снова выехал на нашу улицу и медленно подкатил к дому мистера Майерса.

Чёрный дрозд заорал, затрргикал, предупреждая об опасности.

— Мам, а ты веришь, что птицы — это души? — спросила я.

Мама задумалась.

— Нет. Всё-таки — нет. Но это красивая мысль. А ты?

— Я тоже нет. Птицы и без того удивительные существа. Им не нужно быть чьими-то душами.

Мама пошла на кухню. А я снова залезла на дерево.

За мной наблюдал чёрный дрозд. А я наблюдала за мужчиной и женщиной, которые на этот раз вылезли из машины. И подошли к дому — посмотреть в окно мистера Майерса. Женщина была беременна. С виду — очень симпатичные, хорошие люди.

— Яйца-то отложили? — шёпотом спросила я у дроздов.

Тррр-гик-гик!

Тррр-гик-гик!

Тррр-гик-гик!

На обед мы ели сыр, бананы, булочки с глазурью и запивали всё это гранатовым соком. ГРАНАТ! КАКОЙ ВКУС! А СЛОВО-ТО КАКОЕ!

Пока мы ели, мама снова заговорила о птицах и душах. Некоторые люди, сказала она, верят, будто души бессмертны и остаются на земле — просто перекочёвывают после смерти в другое тело, даже необязательно человеческое, случается, что и звериное. Это так и называется: переселение душ. Как бы рождение заново. Реинкарнация. Потом мама рассказала об учении Платона, о верованиях индуистов и буддистов. Оказывается, некоторые считают, что за неправедную жизнь человек будет наказан, родившись насекомым. Или даже овощем.

— Или фруктом, — добавила я, вертя в руках банан.

— Вполне вероятно, — кивнула мама. — Можно прийти в эту жизнь заново и бананом, и горошиной, и брюссельской капустой.

Я откусила банан и сказала:

— Капустой я бы не хотела. А вот бананом — здорово! Только представь: ты вся жёлтая-жёлтая и сладкая-сладкая…

Я откусила ещё кусочек банана. Интересно, душа — если она там есть — имеет отдельный вкус? Его можно почувствовать? Или вся эта банановость и есть вкус банановой души?

— Может, добрые души поселяются в душистых и ярких фруктах, — предположила я. — А злые — в зелёных и тухлых?

— Тогда малина — приют самых добрых душ. А если все люди потом превращаются, допустим, в насекомых? В кого добрые, а в кого злые?

— Хорошие — точно в стрекоз. Они такие прекрасные, с такими прозрачными крыльями…

— А ещё добрая душа может стать пчелой.

— Пчёлка-пчёлка, дай мне мёду! И ведь даст!

— А злых во что превратим?

— В тараканов.

— В навозных мух.

И тут я поняла главное:

— Мам, я бы лучше стала птицей.

— Конечно! — подхватила мама. — Ты ведь моя пташка!

— Выбираю жаворонка! Чтобы взлететь высоко-высоко и превратиться в точку на небе. А ещё я бы стала кошкой. Чёрной как ночь.

Потом мы просто жевали. Молча. Я пыталась представить, кем бы захотел стать папа. Вышло, что конём. Лошади — животные сильные, быстроногие, красивые и гордые. Мне не хотелось представлять папу в другом человеческом теле. Таких пап больше не бывает, поэтому он был и останется одним-единственным, моим папой. Пусть даже воспоминанием о папе.

— В древности, — начала мама, — у греков было особое слово, означавшее переселение душ. Метемпсихоз.

— Как-как?

— Ме-тем-пси-хоз. — Мама произнесла слово медленно, по складам.

— Ме-тем-пси-хоз! — повторила я. — Фантастическое слово! Метемпсихоз! Ме-тем-ах-какой-психоз!!!

Какое сло-о-ово! Только посмотрите! Вслушайтесь!

Потом мы с мамой листали книги об Индии и Шри-Ланке: вникали в индуизм и буддизм, рассматривали фотографии Гималаев, и я рисовала снежные вершины, а мама читала мне вслух о Тибете — это такая заоблачная страна, если по карте — над Индией. Тибетцы верят, что по ночам душа покидает тело и отправляется путешествовать. Её путешествия и есть людские сны. А ещё их называют паломничеством в астрал. В астрал! К звёздам! Ты несёшься в ночи, с летучими мышами и совами, а внизу — твой дом, твоя улица, город и весь мир!

А ещё эти люди, тибетцы, верят, что вся Вселенная вылупилась из одного яйца. А что? По-моему, очень здравая мысль. Почему бы Вселенной не вылупиться из самого удивительного, самого волшебного предмета, который только есть на свете? Из яйца! Одного-единственного! И если это каким-то чудом окажется правдой, значит вся Вселенная на самом деле — птица. Птица, летящая сквозь время. И каждый раз, когда эта птица откладывает яйцо, возникает ещё одна, новая вселенная. Снова и снова, вселенная за вселенной — целая стая вселенных, летящих сквозь время…