Михаил Фёдоров - Два всадника на одном коне

– Глянь-ка, малец тут!

И я провалился в черноту…

Помню, что сильно трясло. Я поднимал голову и глядел по сторонам. Меня везли на телеге по лесной дороге. Рядом скакали на рослых конях дружинники в кольчугах с мелкими кольцами. Я только отметил про себя, что, видно, князь на дружину денег не жалеет. Такая кольчуга хоть и дорога́, но в бою хорошо оберегает воина. Стрела труднее пробивает мелкие кольца, и удар мечом они лучше держат, чем крупные. Так отец говорил.

Потом дружинники ускакали вперёд, с обозом остались только возничие – по одному на две телеги. Видно, конец пути был уже близок и охраны не требовалось. Правда, куда мы направлялись, я пока не знал. В дороге была одна ночёвка, которую я помню плохо, потому что все ещё находился в объятиях кого-то большого и недоброго, который душил и не отпускал меня.

Наутро мне стало легче. Свежий лесной воздух привёл меня в чувство и подействовал как лекарство. Меня накормили овсяным толокном и велели не слезать с телеги, пока не восстановятся силы.

Через несколько вёрст лес закончился, и потянулась степь с берёзовыми колками. День выдался хороший, тёплый. Солнышко светило, птички чирикали, да только на душе у меня было ой как нерадостно! И хотя, после того как меня вытащили из подпола, родное село я не видел, но ясно же, что ничего там не осталось, кроме пепелища. Как не раз и не два уже бывало на Руси. И самое главное, неизвестно, что с отцом!

Путь занял весь день до вечера. Когда солнце начало клониться к закату, вдалеке показались городские стены. Поля вокруг них были тщательно возделаны.

– Это какой город? – спросил я возничего.

Тот глянул на меня озадаченно, хмыкнул и ответил:

– Рязань.

Едва мы проехали городские ворота, к телеге, на которой меня везли, подошёл молодой дружинник:

– Князь требует отрока к себе!

– Что ж, ступай, – сказал мне возничий.

Дружинник вскочил на коня, усадил меня спереди, и мы поскакали к княжьему терему. Вот ведь интересно: два всадника на одном коне, прямо как на той печатке у фрязина! Хотя, впрочем, какой из меня всадник? Я с интересом вертел головой по сторонам: в городе-то впервые! До этого никуда из своего родного села не уезжал. Правда, кое-что повидал, ведь село было большим, и через него проходило много и купцов, и монахов, и просто путешествующих.

Больше всего удивили меня в Рязани терема в два, а то и в три яруса. Срубы все свежие, жёлтые, – видно, что недавно поставлены.

– Эй, – толкнул я локтём в бок дружинника, – Рязань недавно строилась, что ли?

Тот от неожиданности даже ойкнул, а потом щёлкнул меня по макушке:

– Ишь ты, какой шустрый да глазастый! Сиди уж, малец!

Потом, видно, ему самому захотелось поболтать.

– Да два года как ордынцы сожгли. Сейчас вот заново отстраиваемся.

– А-а-а! Ясно.

– Ты ведь с той деревни, которую ордынцы спалили?

Я старался не думать о том, что произошло. Думками горю не поможешь – только душу растревожишь. Надо держаться, а этот дружинник всё разбередил. Слёзы невольно навернулись на глаза, и я не стал ему отвечать.

Дружинник, кажется, понял моё состояние и не стал больше расспрашивать ни о чём.

Через несколько минут мы подъехали к каменному кремлю, в котором находился княжий терем. Ворота охраняли пять воинов в кольчугах и с мечами. Они узнали всадника и молча пропустили. На меня никто и внимания не обратил.

Мы поднялись по каменной лестнице и вошли в просторную палату с окнами, убранными тонкими прозрачными пластинками слюды. Правда, что это слюда, я тогда ещё не знал – это мне потом объяснили. Очень красиво! В княжьих палатах всё было так не похоже на убранство нашей избы! У нас простой сосновый сруб, а здесь каменная кладка. Наши окна затянуты бычьим пузырём и закрываются деревянными ставнями, а здесь мало того что слюда, так ещё и ставни подогнаны как-то особенно… ловко, что ли? Сводчатый потолок, свежеструганые доски пола, длинный стол, покрытый скатертью, расшитой какими-то невиданными узорами да животными.

Наверное, я долго стоял с раскрытым ртом, потому что дружинник легонько стукнул меня по затылку и шепнул:

– Кланяйся князю Олегу.

Только теперь я увидел, что за столом с красивой скатертью, расшитой, как я теперь разглядел, солнышками и петухами, сидит князь в лёгкой синей атласной рубахе, а по левую и правую руку от него – бояре. Одни в опашнях [7] О́пашень – разновидность кафтана с длинными широкими рукавами и пристежным меховым воротником. , другие, как и князь, – в рубахах. Важные такие сидят – наверное, им так по чину положено. Мне даже смешно стало (хотя, казалось бы, сейчас совсем не до смеху!): до чего же те, что в опашнях, похожи на псов, раскинувшихся на солнцепёке! Ещё б языки высунули! И чего вырядились?! Жарища же!