Холли Шиндлер - Темно-синий

Такое чувство, что голова у меня полна маленьких огненных шариков — и сейчас она взорвется, а шарики разлетятся по всему кабинету миссис Фриц.

— Папа хотел, чтобы я выбрала что-то более полезное в жизни, — говорю я, и, в общем-то, это правда. Мой старый папа — тот, который красил людям дома, цитировал по памяти великих философов и восхищался тем, что мама могла изображать на холсте, — тот папа, которого я, возможно, даже любила — он хотел, чтобы я занималась творчеством. Но новый папа, который торгует страховками и ездит по городу в до нелепости дорогом внедорожнике, с явным неодобрением отнесся к тому, что я поставила себе в расписание прошлой весной курс искусств.

«Аура, спустись с небес на землю, — резко сказал он тогда. — Выбери лучше что-нибудь практичное. Курс компьютерного набора, например». Он щелкнул ручкой и вычеркнул «искусство» из моего расписания. Я и возразить ничего не успела. Неужели он знал что-то? О том, что творчество может со мной сотворить? Почему он ничего не сказал?

— Искусство необходимо в жизни, — возражает мне миссис Фриц. — И так как у тебя явный талант, то просто стыдно…

— Нет у меня никакого таланта, — решительно говорю я.

— Мисс Амброз, миссис Колейти считает, что тебе следует записаться на программу повышенной сложности по искусству и английскому. Она планирует включить тебя в список лучших студентов, и наши преподаватели по искусству с ней согласны.

— Послушайте, я не хочу с этим связываться, ясно вам? — отрезаю я.

Миссис Фриц выглядит потрясенной, как будто я спросила у нее, как ей удается каждое утро втискивать свою толстую задницу в колготки: «Скажите, неужели вы их правда предварительно водой мочите?»

— Мой опыт подсказывает, что учащимся, обладающим творческими способностями, обычно нравятся курсы по искусству или языку, — говорит миссис Фриц. — И в дальней перспективе они окажутся тебе полезны. Ведь школы искусств и университеты гуманитарного профиля обычно предпочитают, чтобы их будущие студенты имели Хорошую подготовку по этим предметам. Это могло бы тебе очень помочь при поступлении в колледж.

Она говорит и в это время копошится на столе: собирает и бросает в мусорную корзину обертки от сэндвичей и раскладывает бумаги.

— И мне кажется, — говорит она после паузы, заполненной еще одним недюжинным глотком «Доктора Пеппера», — кажется, я помню еще одну Амброз. По-моему, она работает в Академии искусств. Получается, склонность к творчеству — это у вас семейное.

Миссис Фриц улыбается мне какой-то абсолютно жуткой, пугающей улыбочкой — ясно, что она не выпустит меня из своих когтей. Она думает, что знает абсолютно все о моей убогой жизни. Об этом она и речь ведет, что ли? О том, что яблочко от яблони недалеко падает?

— Ну, никакой полученной в наследство склонности к творчеству у меня нет, если вы об этом, — говорю я. — И мне вообще это не нравится. Рисовать, писать и подобные штуки. Терпеть это не могу. Но в любом случае, спасибо вам за заботу. — Последнее предложение должно было бы прозвучать вежливо, но я произношу его с такой ненавистью, что с таким же успехом могла сказать: «Отвали, жирная корова».

Я сую свои тетрадки под мышку, пулей вылетаю из ее кабинета и в раздражении быстро иду по коридору.

Я в таком бешенстве, что меня тошнит от мысли о том, чтобы вернуться в класс и сидеть там рядом с Анджелой Фрисон, которая беспрестанно тянет руку и, наверно, в мыслях уже затачивает нож для анатомирования. Поэтому я сворачиваю к заднему входу и поднимаю металлический засов. Срабатывает сигнализация, но я выбегаю из здания и на всех парах улепетываю из поля видимости, так как знаю, что в любую секунду может появиться мистер Гроус с рацией на поясе и обнаружить, что Аура Амброз смылась с занятий.

Я бегу по дорожке к дому. Музыка снова гремит вовсю, а это значит, что мама, вероятнее всего, испытывает похмельное терпение Пилкингтонов. Миссис Пилкингтон в любую минуту окажется на нашем крыльце и будет колотить в дверь и бормотать заплетающимся языком угрозы. Я распахиваю входную дверь и топаю по коридору. Но когда я с размаха открываю дверь маминой спальни, все, что я хотела ей высказать, исчезает, словно вода в раковине.