Кэролайн Питчер - Солнечные истории

Мать пересекла детскую и приоткрыла тоненькую щёлочку.

– Не смотри прямо в окно, Флора, – приказала она. – Доктор Фишер сказал, что твоим глазам нужен сумрак, пока до конца не пройдут мигрени.

– Но, мама, я чувствую себя совсем здоровой, – сказала Флора. – Может быть, так хорошо, чтобы выйти наружу.

– Совершенно точно нет, – резко ответила мать. – Ты будешь отдыхать в доме, здесь у тебя мало шансов снова взяться за те проказы, что навлекли на тебя беду.

Она глянула на маленькие деревянные часы на дальней стене, рядом с дверью для слуг.

– Время велеть кухарке послать тебе завтрак. – Она быстро вышла из комнаты.

Тик-так, тик-так, тик-так – было всего только девять утра, и день впереди казался бесконечным. Если бы только Флора могла повернуть время вспять, чтобы никакой беды не случилось.

В морозный зимний день, вместо того, чтобы вышивать, как ей полагалось, Флора пробралась в конюшню. Там, зная, что мать настрого запретила, она забралась на Принца без седла. Подоткнув платье под коленки, Флора галопом направила пони в Крестьянский лес, где забытые ворота умоляли, чтобы через них прыгнули. Но она не заметила замёрзшую лужу на другой стороне, пока Принц не поскользнулся на ней. Головой о землю она ударилась так сильно, что несколько дней провела без сознания.

И вот теперь она была здесь, вынуждена лежать без движения в сумрачной комнате, хотя отдыхала уже целых восемь недель.

«Сколько это тик-так?» – задалась она вопросом.

Тик-так, тик-так, тик-так. В десять минут десятого вошла горничная, чтобы добавить дров в огонь.

– О, Виолетта! – сказала Флора. – Пожалуйста, не надо. Здесь так жарко.

– Прощенья просим, мисс Флора, – ответила та. – Но хозяйка сказала, что вам нельзя простужаться.

Флора вздохнула, но разговор с Виолеттой мог хотя бы помочь скоротать время.

– Что ты будешь сегодня делать, Виолетта? – спросила Флора. Было воскресенье, и слуги, закончив дела, остаток дня были свободны.

– О, мисс, сегодня майский день! – заулыбалась Виолетта. – Будем танцевать вокруг майского шеста и пытаться поймать кукушку!

Она объяснила, что, если сумеешь поймать кукушку и удержать её, весна никогда не кончится.

«Какая польза в бесконечной весне, если ты заперта в темнице?» – подумала Флора.

Тик-так, тик-так, тик-так. Флора снова осталась одна. Посмотрела на часы – всего двадцать пять минут десятого. Наверняка часы опаздывали. Они были старые, и маленькие дверки над циферблатом больше не открывались. Когда мать была девочкой, из них выскакивала деревянная кукушка, которая куковала час, – но Флора этого никогда не видела и не слышала.

Точно! Так она сможет убить время! Она починит часы.

Флора выскользнула из постели и неслышно прошла по комнате – так, чтобы мать не услышала. Вскарабкавшись на стул, она сняла часы с гвоздя и положила их на кровать. Дверки, похоже, застряли, и бедная кукушка оказалась заперта в темноте. Флора попробовала открыть их силой, но ничего не получилось. Может, если перевернуть часы вверх тормашками, она сможет их освободить…

Но рывок получился сильнее, чем ей хотелось бы, и её руки, липкие от возбуждения, потеряли цепкость. Часы упали на доски пола с громким «крак».

Флора в ужасе подняла их. Дверки распахнулись, и кукушка не просто освободилась, а совсем вывалилась. Флора наконец нашла её под кроватью, куда та улетела, сорвавшись с похожей на ножницы пружины, которая заставляла её появляться в дверках и исчезать в них.

– Я хотела тебя освободить, а теперь ты сломалась, – сказала Флора птичке – голос у неё полнился ужасом, потому что мать должна была ужасно рассердиться, увидев сломанные часы.

Флора знала, что должна их починить. Снова и снова она пыталась вставить птичку обратно на пружину, но руки у неё были горячие и потные, и в тусклом свете было сложно что-то разглядеть.

Она отнесла часы к окну и оттянула тяжёлые шторы. Золотой поток солнечного света ворвался в комнату. Снаружи были цветы и синее небо – самая весенняя весна! Зная, что не должна, Флора открыла окно, чтобы впустить глоток свежего воздуха, – вдохнула, ощущая чудесный, острый запах земли снаружи. Вскоре руки у неё стали прохладными, перестали трястись, и она почти вставила птичку на место, когда…