Фрэнк Бойс - Просто космос

— Что это?..

Я сразу понял, что это.

— Это тень Земли, — сказал я.

Потом мы смотрели, как она движется. Пусть это не сама Земля, только тень, но мы наконец-то ее видели — впервые после того как сбились с курса. Потому что мы все уже начали подозревать, что Земли больше нет.

Ну, то есть все, кроме Самсона Второго, который продолжал думать, что мы в Китае.

Пока тень раскатывалась по лунной поверхности, я пытался угадать, тень какой части Земли находится сейчас прямо перед нами.

Потом я спросил:

— Кто хочет есть? — И мы совершили набег на продуктовые запасы.

Все налегали на «свинину, пожирающую наши собственные руки», когда Флорида вдруг расхохоталась, указывая на Макса.

— Ты чего? — спросил Макс.

— Гляньте, он разговаривает с нами, ест и писает — все вместе! Видите, как у него трепыхается подвесной мешок?

— Макс, что, правда? Ты писаешь за едой?!

— Ну да, а что?

— Я тоже, — сказал Хасан.

И все друг за другом сказали то же самое. Кроме меня. Я решил, что для папы это будет слишком. Я даже немного на них поворчал — это, кажется, еще больше им понравилось. Хасан так смеялся, что улетел под самый потолок. И Макс тоже.

И Флорида, а под конец даже Самсон Второй. И они кружились там наверху, как хохочущий подвесной мобиль.

Сразу после этого нас накрыла тень: начиналась темная сторона Луны.

Трудно верить в то, что невозможно увидеть. Вот, например, гравитация. Умом я понимаю, что раз уж мы подлетели к Луне, то она теперь будет нас притягивать и удерживать, мы облетим вокруг нее и в конце концов вернемся туда, куда нам надо. Это я понимаю. Умом. Но поджилками я почему-то чувствую, что может получиться и по-другому: в смысле, вот мы пролетим сейчас мимо Луны — и полетим себе дальше, и дальше, и дальше. В никуда.

И тут Луна исчезла. Совсем. Ее больше не было.

— Где Луна? — разволновалась Флорида. — Луна пропала!

Хасан с Максом кинулись к окну и стали всматриваться.

Самсон Второй спокойно продолжал работать.

— Непонятно, что ли? — сказал он. — Просто отключили имитатор. Ну, отключили, и отлично. Значит, скоро придут и заберут нас отсюда.

Но, в общем, Флорида была права. Луна пропала. Там, где мы видели ее раньше, теперь стало совершенно черно. Но я все-таки смог кое-что разглядеть в этой черноте — возможно, у меня теперь появилось суперзрение, не только суперслух.

Я заметил, что справа в верхней части окна звезд нет. Будто между нами и звездами находится что-то большое и округлое. Такая большая округлая чернота, которая чернее черноты вокруг, — откушенный от неба кусок. Лунную поверхность я, конечно, не видел, зато видел силуэт. А это как с пазлом: когда ты уже разглядел картинку, то дальше хочешь — не хочешь, все равно будешь ее видеть.

Я показал картинку остальным, и они тоже ее увидели, хотя и не сразу. И пока мы вместе смотрели в окно, они подплыли ближе и прижались ко мне, будто я — их папа.

Становится не по себе, когда видишь перед собой такой огромный кусок черноты. А вдруг это черная дыра? И нас сейчас в нее затянет? Поэтому мы старательно смотрели не на черноту, а только на ее изогнутый край. Это немного помогало: раз у черноты есть край, значит, рано или поздно она должна кончиться.

Потом этот край вдруг осветился, сначала почти незаметно. Ярче. Еще ярче.

— Наверное, Солнце, — сказала Флорида.

Она еще даже не успела договорить, а мы уже поняли: нет, не Солнце.

Земля.

И мы ее видим — впервые после того, как соскочили с орбиты.

Она была размером с мячик для гольфа, только сказочно голубая.

Конечно, никто из нас никогда не видел свою планету под таким углом. Зато мы видели фотографии. И она была сейчас как на тех фотографиях: наша Земля. Наш дом.

А потом она внезапно, за какую-то долю секунды, поменяла форму: была плоская, стала круглая. Представьте, что у вас есть значок с какой-нибудь дурацкой надписью, вы нажимаете на эту надпись пальцем, значок продавливается. А потом убираете палец, чпок! — и значок уже опять выпуклый. Вот примерно так: чпок! — и оказывается, что это уже не фотография, а наша родная планета, и мы к ней летим.

Я хотел посмотреть весь мир. Пожалуйста, вот он — весь, целиком.

Когда видишь, что Земля висит посреди черноты просто так, сама по себе, начинаешь за нее тревожиться. Почему-то мне казалось, что если я перестану смотреть, отведу взгляд, то она может упасть. И я так старался, чтобы она не упала, что напрочь забыл про Самсона Второго, и когда он сказал: «Можно сейчас», — я сначала даже не понял.