Оксана Царькова - МЫ НЕ СПИМ!

А Витька у нас самый весёлый. Он белый и пушистый, как одуванчик. Волосы чуть отрастут, сразу распушаются вокруг его головы и выгорают добела под первыми лучиками весеннего солнышка. Брови и ресницы тоже напрочь выгорают. И остаются на конопатом Витькином лице только два голубых глаза и рыжие веснушки, разбросанные щедро по лбу, носу, щекам и даже по ушам. Шея у Витьки тощая и длинная. Сейчас как раз солнышко за его затылком светит. В такт ухабам и кочкам качается на ножке светящийся одуванчик Витя. И улыбается Витя светло и радостно – во весь рот от уха до уха.

В лагерь приехали. Ах! Красота вокруг. Раньше мы только в заводской «Заре» бывали. Там домики – старые развалины, а в «Орлёнке» все корпуса новые, только построенные. Поэтому и краской пахнет отовсюду. Кажется, зазеваешься на жаре солнышке-припёке, да так и прилипнешь к стене или к скамейке.

Ребята в нашем сборном отряде такие все разные. По палатам побежали разом, толкаются. А Вася-дылда ка-а-к пихнёт со всей дури мальца в спину, а тот летит вдоль коридора, как пёрышко. Глядим мы на него, и, кажется, что никогда он на пол не упадёт, так и будет – как планер всегда парить.

Но нет, упал малец, здорово брякнулся. И ни звука. Просто лежит и не двигается. Личико маленькое белое. Глаза зажмурены, ни слезиночки. Застыл в боли своей. Я побежал к нему, поднял как пушинку, на ноги поставил и трясу, трясу за плечики острые. Испугался я. Вот честное слово, испугался.

А малёк глазки-бусинки черным-чёрные открыл свои и на меня таращится. А я ж трясу всё его и сам трясусь. И он понял меня, понял мой страх за него. Без слов всяких понял.

– Я живой, живой я. Не боюсь я никого, – малёк жарко зашептал мне. – Хватит, не надо трясти. Саня, отпусти.

От того, что он имя моё запомнил и сказал, вдруг, стало и мне легче. Отпустил малька. Отошел. Вася-дылда затрясся в хохоте глупом, загугукал противно.

– Сашка-промокашка, соплевытирашка. Нюни подбери, и салагам подотри. Гы!

Тут уж и мушкетёры мои подоспели. Встали мы перед хулиганом втроём плечом к плечу, а малёк сзади – вроде как за стенкой вратарь. Вася-дылда и приумолк. Понял, что против друзей моих ему силёнок не хватит. А видно же было, как он хочет мне побольней врезать, чтоб все в отряде знали, что он тут главный-заводила. Постояли мы так друг против друга, побуровили глазами, да и разошлись молчком в разные палаты.

А малец этот за нами увязался, хоть и в отряде были другие маленькие ребята как он. Ну а нам что. Сразу видно – хоть и малыш, а правильный пацан. Кремень. Таких как он – можно спокойно в команду брать, не подведёт. Мы ж думали, что он тоже – футболист, а оказалось, что вот этот шпингалет-шкет в боксёрскую секцию ходит. Вот так.

Он на соревнованиях в районе последнее место занял, но грамоту от судей получил. Потому как соперник его был больше и опытней, а Валёк (Валентином он нам строго-настрого запретил нам себя называть) даже с расквашенным носом и подбитым глазом все раунды продержался, а в конце умудрился соперника хорошенько в ухо двинуть.

Мы когда эту его историю слушали – так хохотали. Особенно Витька. У него фантазия ого-го какая! Он даже целую сценку нам разыграл в лицах – про Валька и его легендарный и единственный бой за последнее место. Валька и сам с нами реготал и ногами дрыгал от удовольствия. Так Витька шкодно его соперника с пробитым ухом изображал.

Так и стали мы по лагерю вчетвером ходить. Валёк при нас мушкетёрах вроде д'Артаньян, он тоже самый младший из них был. А как малёк в нашу футбольную команду просился! Мы все к его тренеру по боксу ходили, упрашивали отпустить его, а он – ни в какую. Говорит, что у Валька к боксу талант особый. Злость спортивная и стойкость к ударам – необыкновенные. Вот только надо волю к победе в Вальке воспитать. Потому как он и удары терпит и реакция и скорость у него отличные, а вот побить-победить соперника он как будто боится, что ли, осторожничает. Но, раз уж он в руки Гургена Борисовича попал – не отвертится. Будет чемпионом. А слово у Гургена Борисовича твёрдое, как и его кулак. И кулак этот почти пудовый он нам перед носом потряс для пущей уверенности, чтоб мы в его тренерском таланте насчёт малька не сомневались.

Что ж, ушла ни с чем наша футбольная делегация. А Валёк не сдался. Хоть и сильно его на своих тренировках Гурген Борисович изводил-изнемогал, а он умудрялся вечером ещё с нами мячик погонять. Но в команду мы его взять не могли, потому как мы Гургену Борисовичу честное слово дали, что не сманим Валька, не собьём его с боксёрского чемпионского пути.