Антон Таммсааре - Наш лисенок

С этими словами отец подошел к лисе, дернул за цепь. И сразу оторопело воскликнул:

— Цепь-то разорвана! Лиса на свободе!

Поставив ногу на песчаный холмик, на верхушке которого все еще сидела Мосса, он дотянулся до обрывка цени.

— Ну-ка иди сюда, плутовка! — сказал отец и стянул лису с кучки песка. — Хватит тебе глазеть, пора ответ держать.

Но у лисы на уме был только лаз, который она проделала в кровле. Она изо всех сил рванулась обратно. Но ей уже никогда больше не удалось просунуть голову в эту дыру — ни в тот день, ни потом. Никогда больше не удалось ей глянуть вниз и вдаль, чтобы любоваться, как бродят по траве петух и куры, как летают и поют в лесу птицы, как движутся по проселочной дороге лошади, телеги, собаки и люди, совсем ей незнакомые. Никогда больше не удалось ей увидеть кроваво-красное мерцанье солнца, спускающегося за лес.

Пока отец отводил Моссу под елку, к ее норе, мама и Атс ходили по чердаку, дивясь тому, что она там натворила. Не успела мама оглянуться, как Атс уже был на верхушке песчаного холмика, где раньше сидела лиса, и так же, как она, высунул голову сквозь дыру в крыше. Мама вдруг услыхала, как кто-то кричит как будто бы издалека:

— До чего же отсюда все красиво!

Только тут увидела она, куда забрался Атс, и стала звать его. Но мальчик ни за что не хотел спускаться с кучи песка, ему так же, как лисе, очень понравилось сидеть там. А когда он наконец захотел втянуть голову обратно на чердак, шапка соскользнула у него с головы и куда-то исчезла. Он и сам не знал куда.

Но то, что случилось потом, было еще хуже.

Просунуть голову вместе с шапкой сквозь дыру в крыше ему ничего не стоило, выбраться обратно оказалось куда сложнее: сухие, острые, как иглы, дранки впивались в подбородок и шею, царапали нос и уши. Атс раза два попробовал втянуть голову обратно, но каждый раз отказывался от этого намерения — так больно они кололись. Когда же мама, совсем рассердившись, сурово потребовала, чтобы Атс немедленно спустился вниз, он разревелся во весь голос.

— Я не могу втянуть голову! — кричал он.

Мама с трудом разбирала его слова: кричал-то он с крыши, а она была на чердаке. Зато их услышал отец, возвращавшийся с выгона. Он поднял глаза, увидел над крышей голову мальчика, и ему на мгновение померещилось, что перед ним опять лиса. Он стоял как вкопанный и ошарашенно глядел на крышу. Но продолжалось это всего лишь один миг, он быстро понял и чья это голова, и кто там ревет.

Когда мама увидела, что Атс попал в ловушку, она тоже вскарабкалась на кучу песка, так что можно было подумать, будто вся их семья решила последовать примеру лисы, обломала острые края дранок, дыра в крыше стала больше, и Атс мог наконец высвободить голову.

— А ну-ка покажись, — сказала мама Атсу. И, внимательно оглядев его, сочувственно проговорила: — Вот беда, за ушами ссадин не перечесть! Придется смазать их йодом.

Но Атс вовсе не желал, чтобы его мазали йодом. За ушами, мол, и так заживет, если несколько дней их не мыть.

— Ну конечно, главное — только бы не мыть уши, — сказала мама.

Тут на чердак поднялся отец и сказал:

— Слушай, может, плита из-за лисы дымит? Мне ото внизу в голову пришло.

— При чем же тут лиса? — удивилась мама. — Лиса ведь была на чердаке, как она могла очутиться возле плиты?

— А почему бы и нет, — ответил отец. — Когда мы вернулись домой, дверь на чердак была приотворена. Значит, лиса прекрасно могла побывать на кухне. Интересно, когда ты стала разводить огонь, заслонка плиты была открыта или закрыта?

— Открыта, — сказала мама, и Атс это подтвердил.

— Ну, тогда, пожалуй, все легко объясняется, — сказал отец и стал спускаться с чердака, за ним последовали и мама с Атсом.

Отец засучил рукава рубашки и стал снимать чугунные кольца с задней конфорки. Справившись с ними, он нагнулся, пытаясь заглянуть в трубу.

— Вон ее следы! — сказал он и добавил: — А весь пепел она соскребла в дымоход. Сейчас я попробую, может, без особых трудов удастся сделать так, чтобы труба опять задымила.

Он просунул руку в отверстие для конфорки и стал пальцами разгребать пепел. И тут ему в руки попался какой-то продолговатый предмет; когда он его вытащил, это оказался кусок мыла.

— А это что? — спросил отец и положил мыло на конфорку?

— И откуда только она его сюда приволокла! — воскликнула мама удивленно.

Но не успела она договорить, как отец вытащил второй кусок, потом третий, четвертый… седьмой, восьмой.

— И что же это за чудеса такие! — продолжала удивляться мама.