Юрий Туровников - Приключения Лики Снеговой

При этих словах таксорыб встрепенулся и испуганно выпучил глаза:

— Ты хочешь меня сожрать?! — Он стал испуганно пятиться назад.

— Успокойся! — сказал кот, — Я не собираюсь тебя употреблять. Мы не едим друзей. Это только в Африке бывает, я по телевизору видел, а мы такое не практикуем.

Таксорыб успокоился и снова развалился на траве. Некоторое время животные лежали молча. Потом чешуйчатая собака поднялась и потянулась. Чешуйки скрипнули, словно рыцарские доспехи и сверкнули.

— Все, я отдохнул. Поплыву искать другие бу-усы, — и таксорыб прыгнул в густую воду.

Пантелей снова остался один и прикорнул, уткнувшись носом в плетеные тапки.

Кот начал проваливаться в крепкий сон и из уголков его рта даже потекли слюни, когда появился таксорыб. Сначала Пантелей не понял, что происходит — тапки старались выползти из-под него, и он открыл глаза. Чешуйчатый зверь пытался вытащить обувь, вцепившись в нее зубами, но увидев, что кот проснулся, выпустил добычу. Сбоку, на траве, лежали обе ниточки бус: черные и белые.

— Я просто хотел забрать обещанные мне тапки, — стал оправдываться таксорыб, — Но ты спал, и я не решился тебя будить. Я так умаялся искать твои бусы, что сам с лап валюсь! Сейчас спрячу тапки и продрыхну дня два, не меньше! И передай ослу, который их уронил, что больше я их искать не буду ни за какие тапки! Пусть сам ныряет! Я это, пойду? — Таксорыб вопросительно посмотрел на Пантелея.

Кот встал и шагнул в сторону, освобождая домашнюю обувь.

— Конечно! Спасибо тебе за помощь, друг. Приятно было познакомиться и, как говорят двуногие: будешь у нас на Колыме — милости просим!

Таксорыб оскалился (видимо это должно означать улыбку), завилял чешуйчатым хвостом и, схватив тапки зубами, исчез в реке.

— Какое странное создание! — Пантелей покачал головой, — Вроде собака, а приятно пообщаться. Вроде рыба, а съесть не хочется. Чудеса! Ну да пёс с ним, надо дела делать, да работу работать!

Кот потянулся и подошел к бусам, лежавшим на траве. Их жемчужные шарики блестели, отражая свечение месяца. Прижав голову к траве, Пантелей поддел ожерелья носом и пополз. Помогая лапой, он надел бусы на шею.

— Я так понимаю, что надо это богатство отнести Эйдеду, пусть сам разбирается, что к чему. У него голова большая, пусть и думает, — и кот потрусил в город.

На тесных улочках Черного царства творилось что-то неописуемое. Происходящее можно назвать одним словом — бардак.

Несмотря на то, что все небо усеяно звездами, и месяц плавно ползал между ними, было довольно-таки темно. Еще бы! Дома стояли так часто, что и лучи солнца бы застряли между ними! Жители города куда спешили, поэтому толкались и шумели. Разойтись двум человекам одновременно между мрачными строениями было трудно, а их тут сотни, если не тысячи. Точнее Пантелей сказать не мог. Он шнырял между нескончаемых ног. Некоторые из них были в сандалиях, другие обуты в тяжелые сапоги, а некоторые и вовсе босые.

«Наверное, это те, до кого успел добраться таксорыб, — подумал Пантелей».

Кот очередной раз вжался в стену, пропуская какого-то толстяка, за которым уже скопилась целая очередь желающих пройти. Тому и так мало места, а тут еще навстречу кто-то шел. Человек, похожий на бочку, стал шуметь, ругаться и проклинать всех на свете. Он повернулся и наступил Пантелею на хвост.

Кот взвыл, как ошпаренный, и без разговоров прошелся своими когтями по обнаженной ноге толстяка. Тот заорал еще громче, отпрянул в сторону и повалился на землю, подмяв под себя еще несколько человек. Началась куча-мала. Кто-то стал кричать, что его грабят, кто-то жаловался на отдавленное ухо. Наконец какой-то недотёпа, не разобравшись в чем дело, крикнул:

— Пожа-а-ар!

И тут бардак превратился в хаос! Заорали абсолютно все жители города. Захлопали двери и горожане стали прятаться в своих домах. Суета достигла неимоверных размеров! Жители топтали друг друга, шли по головам, лишь скрыться.

«Вот идиоты! — подумал Пантелей, — Надо спасаться при пожаре, а они по своим домам попрятались! Да будь здесь настоящий пожар, все бы выгорело в считанные минуты!».

Спустя несколько минут город опустел. Последний горожанин, со стоном и ползком, скрылся за поворотом. Тишину нарушали только бряцанье доспехов стражников и причитания худосочного мужичка, которого те схватили за наведение смуты. Это он крикнул «пожар», чем нарушил привычный режим Черного царства.

«Наверное, потащили в темницу, — подумал кот, — Весело у них тут!».