Елена Батуева - Паутина

— Лена… — попытался он вставить что-то успокаивающее, когда меня перехватил герцог.

— Скажите…. - попытался заговорить он, но я, предвидя вопрос, как могла быстро вылетела из душной залы и побежала в направлении оранжереи, которую видела по пути в главный холл.

Ночной воздух, проникающий через открытую дверь, ведущую на улицу, обдавал своей свежестью, я будто вновь родилась и, усевшись на краешек фонтана, смотрела на золотых рыбок.

Единственное, что мне тогда хотелось, — так это попасть домой, и попасть как можно скорее.

Дверь оранжереи открылась и снова закрылась, я услышала, как щёлкнул замок. По стуку шагов было ясно, что это не был ни Кирилл, ни Фиона, ни кто-либо ещё, кого я знала. Герцог отодвинул огромный лист маранты и сел рядом. Он протянул на ладони мне нечто маленькое, почти прозрачное, в чём я сразу узнала свою хрустальную туфельку. Наверное, я так на всех обиделась и мне так захотелось убежать, что я не заметила, как она попросту соскочила у меня с ноги.

— Позволите? — он наклонился и одел туфельку мне на ногу.

— Прямо, как у Золушки, — внезапно вылетело у меня.

— Да, — он на секунду задумался, а потом продолжил. — Я обидел вас, простите.

— С чего вы взяли?

— Вы же убежали, — герцог развёл руками.

— Убедительно, — согласилась я. — Просто все меня спрашивают про моё детство, а я не могу ничего рассказать. И потом, никто не объясняет, зачем им это нужно…

— Просто, странно. Ваше имя… Это всё очень странно.

— Вы в курсе? — подскочила я. Герцог кивнул. — Тогда ради всего святого, объясните мне, что всё это значит.

— Ну, я попробую. Вы знаете Удо?

— Ха! Вы спрашиваете меня, знаю ли я Удо! Да мы с ним нос к носу… расхрабрилась я, но тут же вспомнила, что откровенничать не стоит. — Ну, виделись пару раз.

— Тем лучше, — Янош немного помолчал и продолжил свой рассказ:

— Так вот, лет десять тому назад, когда Удо получил пост придворного волшебника, он был ещё очень молод. Многие при дворе не одобряли выбор Кардинала, основанной лишь на том, что у него большой талант. Для всех придворных Удо был лишь зазнавшимся двадцатилетним мальчишкой с очень большими связями и полным отсутствием мозгов. Как вы понимаете, миледи, они просчитались. Не прошло и полугода, как Удо стал весьма влиятельным лицом в государстве — роль сыграли и деньги и, как выяснилось, недюжие способности. Однако ему показалось этого мало — дабы утвердить себя в придворном обществе, Удо решил жениться или, по крайней мере, обручиться с дочерью одного очень важного герцога. И всё было бы отлично — от Кардинала не поступило никаких возражений, да и двор уже более-менее примирился с выскочкой, вот только невесте на момент предполагаемого обручения не было и одиннадцати лет.

— Так почему он не выбрал другую? — вырвалось у меня.

— Не знаю. Может влюбился, может его просто прельстила древность рода. Говорят, он заказал портрет будущей невесты у одного волшебного мастера. И портрет этот взрослел вместе с юной герцогиней.

— Прямо Дориан Грей какой-то. Но зачем он ему был?

— Да затем, что невеста сбежала, лишь прослышав про нависшую над ней перспективу. Сбежала с матерью и телохранителями.

— Но если Удо был такой всемогущий, куда они могли сбежать?

— Вот именно. Отец девочки, помимо всего прочего, был волшебник. Никто не слышал о нём с тех самых пор, как дочь исчезла — говорят, он заплатил страшную цену за то, чтобы ей это удалось. Так и был открыт проход в ваш мир.

— Так она сбежала к нам? — прозрела я. — Так он её ищет?!

— Он ненавидит весь ваш мир и всеми силами пытается навредить ему и всем, кто его посещает.

— Но… разве он её не искал?

— Это очень сложно. Практически невозможно, тем более сейчас — никто не помнит, как она выглядела, да и столько лет прошло. Говорят, к тому же, что телохранитель у неё был больно хорош — девочка, столько же лет от роду, сколько и юной герцогине, но таким потенциалом, каким обладала она, обладал только сам Удо. Такую найти не так-то просто. К тому же матери обеих — очень сильные волшебницы были…

— Почему «были»? — спросила я.

— Без опаски для магического потенциала можно перемещаться только до определённого возраста. Потом — лет с тридцати пяти — люди начинают забывать, кто они, ну да это сейчас не важно.

— А что важно?

— Знаете, как звали юную герцогиню? — я покачала головой. — Анна Кеслер, — чётко проговорил Янош, и моё сердце часто-часто заколотилось. Перед глазами всплыл смутный образ моей подруги Анны, теперь уже герцогини в этом у меня не было никаких сомнений. — Вы знаете девушку с таким именем? — настороженно спросил герцог.