Елена Батуева - Паутина

Пока Аня забегала в кафе — позвать Пашу, я стояла на улице разбиралась с узкой босоножкой. Аня вышла, немного раздосадованная, минуты через три.

— Его там нет. И как я могла забыть? Они же собирались на дачу…

— На какую дачу? — не поняла я, ведь обычно, если мы куда-то и ездили, то вместе.

— Ой! — Аня подняла на меня глаза, словно только что проснулась. — Я сегодня будто сплю: он же просил ничего тебе не говорить.

— Да кто? — не унималась я. — Пашка?

— Да какой Пашка?! — взбрыкнула Аня. — Брат его!

— Олег? Ничего не понимаю.

— Ладно, раз уж проболталась, — Аня, всем своим видом показывая внутреннее противоборство касательно того, рассказать или нет, потащила меня в сторону Макдональда. — Они там, на даче, его день варенья праздновать решили, Олежкин.

— А, — дошло, наконец, до меня. — Я и забыла совсем. А ты чего не поехала?

— А я с тобой. Тебя не пригласили, и я отказалась. Думаю: раз уж вы из-за какой-то ерунды поссорились…

— Что значит «из-за какой-то ерунды»? Ты что, не слышала, как он у меня под окнами ночью расположился и горланить стал?!

— Я не слышала, — Аня пожала плечами. — Я в Питере была, на презентации маминой книги.

— А, ну конечно, ты не слышала, хотя, если учесть, как он орал…

— Что поделаешь? Любовь…

— Да уж, — надулась я. — «Мурка» в пьяном виде вместо серенады, — Аня хохотнула:

— Бывает.

— Только не у меня. С такими вот придурками я завязала раз и навсегда. Мне нужен принц на белом коне, желательно со слухом и голосом.

— И без пристрастия к выпивке, — уточнила Анна.

— Совершенно верно, — кивнула я. — Без пристрастия к выпивке… и конь и принц.

— Зюзя ты, — проговорила Аня, улыбаясь своим мыслям.

— Что это значит?

— Ладно, проехали, — она отмахнулась, и мы вошли в двери ресторанчика.

Там, как всегда, было много народу, но мы всё-таки пробились. Усевшись за свободный столик в самом углу, мы оглянулись в поиске знакомых — никого не было.

— Тебе что? — спросила Аня, вынимая кошелёк из своего «баула».

— То же, что и тебе, — меланхолично ответила я, пытаясь выжать последние соки из мобильника, дабы позвонить домой — он молчал как партизан.

— Я голодна, как волк, — сказала она себе под нос. — Готова съесть слона.

— Ты уверена, что волки едят слонов? — спросила я, изо всех сил нажимая на кнопки телефона. Он издал жалобный писк, и экранчик погас окончательно. Аня снисходительно глянула на меня, сняла с шеи плюшевую коалу и протянула мне.

— Держи.

Я кивнула ей, и начала искать в записной книжке свой домашний номер. Как ни странно, нашла я его под именем Зюзя. Даже интересно…

В трубке ответил детский голос.

— Ало? — чавкая, произнесла Таня — моя сестра.

— Танюшка, привет. Это я. Мама — папа дома?

— А ты где?

— Мы тут с Аней. А мама?..

Где вы с Аней? В Макдональде? А ты знаешь, что жирную пищу есть вредно?.. — всё так же тихо почавкивая, проговорила она.

— Танюха! Достала. Маме скажи, что я скоро буду.

— А ты?..

— Всё! — Я нажала на рассоединение.

Она очень умная. Намного умнее сверстниц. Иногда это тревожит…

Разговаривая с Таней, я не заметила, как с другого конца зала в мою сторону направился молодой человек с подносом в руках. Он подошёл, мягко улыбнулся и, глядя прямо в глаза, тихо спросил:

— Тут свободно?

— Свободно, свободно. А вон там — ещё свободней, — я указала на освободившийся столик напротив. Вся в расстроенных чувствах после разговора с сестрой, я, не знаю зачем, его отослала; молодой человек, меж тем, посмотрел на меня, на столик, потом снова на меня и произнёс:

— Спасибо, — он отошёл и сел на указанное мной место. От этого стало так тоскливо, что лишь пришедшая через пять минут Аня, с подносом, полным всякой всячины, смогла меня отвлечь.

На подносе, и правда, было МНОГО всего — он просто ломился пополам. Даже странно, как это она его донесла.

— Это что? — указывая на еду, спросила я.

— Думаешь, этого хватит, чтобы ощущение было такое, будто съел слона? я промолчала, вспоминая, как неделю назад Аня хвасталась, что ей, с её склонностью к дистрофии, никогда не грозит пополнеть. — Твоя — половина.

Проговорила она, распаковывая первый бургер.

— Половина слона? — тихо спросила я. Аня ничего не ответила.

Мы просидели в ресторане где-то час, при этом ни на минуту не давая отдохнуть собственным челюстям. В начале второго часа Аня, растянувшись на диванчике, спросила:

— Это кто?

— Кто? — не поняла я и хотела обернуться, как она меня остановила: