Александр Батров - Завтра - океан

— А мы обойдемся без дождя. — Вася Херсоненко оживился.

— Как же так?

— Очень просто: будем лить воду из ведра, морскую, — ответил Вася.

После чая Алеша взобрался на вышку. Сименцул в цинковом ведре таскал морскую воду. Нина привязывала к ведерной дужке веревку и кричала, как грузчики в гавани:

— Вира помалу!

Алеша поднимал ведро и с силой опрокидывал на крышу. Вылили десять полных ведер. Все было хорошо. Крыша не протекала. Вылили еще шесть. Все было в полном порядке. И еще два…

— Вода! — крикнула Нина тревожно.

Все торопливо вбежали в помещение водной станции. С потолка падали капли. Одна из стен потемнела от сырости.

Вася поглядел на Алешу, Алеша — на Васю. Оба не произнесли ни одного слова. А вода просачивалась. Определить место течи было невозможно.

— Придется законопатить по-корабельному, — наконец заговорил Алеша. — Все швы до единого.

— Значит, не закончим завтра? — упавшим голосом спросила Нина.

— Нет, еще два-три дня. Сами виноваты… — с грустью признался Вася.

Петр Ильич не ошибся, когда сказал Алеше и Нине, что видел на берегу неразлучную тройку. Притаившись за высокой скалой, мальчики жадно следили, как идет строительство водной станции.

У стен, выложенных из камня-ракушечника, пестрели майки Алеши, Васи и Нины. Иногда слышалась песня.

— Не понимаю, зачем мы сюда приходим? — спрашивал Вадя и сурово глядел на Бориса.

— Интересно… А вот про вышку они забудут… Куда им! Моряки! — не слыша товарищей, угрюмо бормотал Борис.

— Верно, Вадя, ты прав: зачем мы сюда приходим? — сердился Коля, притаившийся у скалы.

— А Нина, Нина!.. — кричал Борис. — Глядите, и мореплаватель, и плотник… Вся в стружках… Знаете, я ей кактус в прошлом году подарил. Редкий… Теперь жалею. И Колосов здесь. Тот, что боится всплеска морской воды! Эх, ребята, на кого они нас променяли!

— Хватит тебе, Борис, петушиться! Никто не станет нам кланяться! — разозлился Вадя.

— Станут, станут, головой отвечаю!

— Головой ответишь? — еще больше разозлился Вадя. — Головой? Ну, тогда дай расписку, что отвечаешь головой.

— Какую расписку? — насторожился Борис, чувствуя что-то недоброе в словах Вади.

— Боишься? Ну вот, Коля, сам видишь, какой у нас капитан!

Борис с достоинством поднял голову.

— А команда у меня — сплошные нытики! Вадя, иди мириться с Ниной… Эх ты, корабль пустыни!

— А ты бегемотище!

— Повтори-ка, что ты сказал!

— Нет, ты повтори!

— Хватит! Ну вас, дошкольники! — как всегда примиряющим тоном сказал Коля. — Давайте лучше больше сюда не приходить.

— И не будем! Зачем приходить? Еще увидят и скажут, что мы завидуем им. Правильно, Коля!

Но все же они приходили сюда, на берег Отрады. Приходили каждый день.

И однажды, придя на свой наблюдательный пункт, они увидели карикатуру — круглое лицо Бориса, нацарапанное на камне, по-видимому, осколком стекла. На голове карикатурного изображения, наподобие пучков волос, были выведены строчки:

Невольно

к этим

грустным

берегам

меня

влечет

неведомая

сила

— Нина! — сжав губы, сказал Борис. — По почерку узнаю.

Даже Вадя, который был не прочь примириться с Ниной, на этот раз возмутился.

А Коля молчал, моргая глазами, словно в них попали песчинки.

— Теперь мы ее проучим! — решительно заявил Борис. — Отомстим? Мишку Пахомова с Каретной забыли? Забыли. Тюфяки мы соломенные! Борис с укором поглядел на друзей, словно они одни были во всем виноваты. — Вот что, Коля. Сможешь ли ты наловить к вечеру штук шесть кошек?

— Смогу, — сказал Коля. — А что?

— Мы их спустим к ней в форточку! Ночью. Пускай наберется страху…

— Нет, так мстить низко! — решительно отказался Вадя.

Коля, отвернувшись, глядел на море.

— Ну, тогда я сам все сделаю! — решительно заявил Борис. — И сегодня же ночью.

— Эх ты, капитан над кошками! — горько усмехнулся Вадя. — Надо придумать что-нибудь другое… Ну, например, тоже карикатуру.

— Нет, кошки лучше! Подумаешь! Поколотить ее нельзя — девочка. Напугать нельзя — низко… Так всякие Нины и Мишки на голову сядут, да еще и погонять будут!. Давайте сотрем это творчество!

Но они ошиблись. Не Нина, а Валерий Стуржа, случайно обнаруживший тайное укрытие неразлучной тройки, вырезал карикатуру на береговой скале.

Бориса, Колю и Вадю недаром прозвали неразлучными друзьями. Их всегда видели вместе. Втроем они готовили уроки. Втроем ходили в кино. Но в последнее время Борис, казалось, избегал своих товарищей. Возвращаясь из школы, он сидел дома, уткнувшись в книгу.