Николай Огнев - Дневник Кости Рябцева

— Слушай, Иванов, — в отчаянии сказал я. — Тогда выходит, что мы должны быть при ребятах какими-то… шкрабами?.. Или, как я читал, в институтах были раньше классные дамы, а не воспитывать из ребят революционеров и заклятых классовых бойцов, врагов всего нетрудового элемента? Мое сознание с этим не мирится.

— Ну, если дальше не будет мириться — снимем с пионерской работы, — довольно-таки равнодушно ответил Иванов. — Конечно, в вашем влиянии на ребят должны быть новые пути. Но это не пути разбоя и хулиганства.

— А ты думаешь, что здесь… было… хулиганство?

— Будем думать, что это просто ошибка с твоей стороны и больше не повторится. И еще имей в виду, что следует избегать столкновений с учителями: форпост должен помогать учителям в работе, а вовсе не мешать. В конце концов и для тебя, и для твоих пионеров в данный момент самое главное — учеба. Значит, школа должна работать, как мотор: ясно, четко, без перебоев. А всякая склока с учителями эту работу нарушит. Вот. Паяй домой и подумай над этим.

— Погоди-ка, Иванов, — сказал я, чувствуя что-то неладное у себя на сердце. — Значит, с учителями совсем не бороться. Ну а если шкраб обнаружит… уклонизм, тогда как быть?

— Борись легальными способами: выступлениями, живой газетой… А главное, всегда думай, перед тем как нападать; ты парень все-таки с мозгами и сам сможешь решить в каждом отдельном случае: прав ты или нет. Ну, извини, мне некогда… В случае чего обращайся ко мне. Только, пожалуйста, без налетов.

Мне не все ясно, и я чувствую некоторую растерянность, потому что с Сильвой советоваться не хочу, но из моего посещения укома есть два вывода:

1) что Марь-Иванна не осмелилась идти сплетничать в уком, и это только подтвердило мое мнение, что все шкрабы, за исключением разве Сергей Сергеича, боятся партийных организаций;

2) что когда ожидаешь какой-нибудь неприятности, то лучше всего идти напролом, ей навстречу, а не ждать, когда она разразится над тобой против твоей воли.

Среди наших пионеров есть один парнишка — Васька Курмышкин, которого все зовут просто «Мышкин» или даже «Мышка». Сегодня он принес мне стихотворение, которое называется «Лед тронулся», и просил, чтобы я эти стихи прочел при нем. Я прочел; стихотворение, по-моему, замечательное. Я спросил:

— Мышка, это твое?

Он замялся, покраснел, потом говорит:

— Мое.

Я ему прямо не сказал, но, по-моему, из него выработается настоящий пролетарский поэт, не то что какой-нибудь Есенин. Стихи такие:

Из этого стихотворения можно заключить, что у Курмышкина настоящее классовое чутье, если он сумел выразить в стихах такую ненависть к модницам. Так и рисуется картина, как простая неграмотная баба сидит и с трудом пишет свои первые буквы, а за окном, по площади, идет накрашенная мадам.

Как раз когда я шел со стихотворением в руках, навстречу мне попалась Черная Зоя. Я ее сейчас же остановил и сказал:

— Вот какие стихи пиши, тогда будет из тебя толк.

Зоя сейчас же заинтересовалась:

— Какие, какие?

Она читала их очень долго, так что я даже начал терять терпение.

— А кто их написал? — спросила она наконец.

— Один пионер, ему лет одиннадцать.

— Ну… — протянула Зоя. — Вряд ли он сам написал.

— То есть как не сам? Чего же он врать-то будет?

— Да так просто… содрал откуда-нибудь.

— Уж известно: если что-нибудь пролетарское, так ты сейчас же начинаешь подозревать.

— Вовсе не потому, что пролетарское… Чего ты ко мне придираешься? Просто, по-моему, одиннадцатилетний мальчик не мог такие стихи написать, я по себе знаю… А ты ко мне лучше не придирайся, Костя… Иначе я тебе отомщу.

— Гром не из тучи, а из навозной кучи, — ответил я презрительно. — А насчет стихов я докажу не только тебе, а и всем.

После этого я нашел Сильву и в совершенно официальном порядке предложил начать издавать стенную газету: «Наш форпост». Она согласилась. Стихи Курмышкина мы решили поместить в первом же номере, как боевые. Наш разговор был только деловой, но после него мне стало как-то легче на сердце.

Сегодня вышел номер первый «Нашего форпоста» и сопровождался большими последствиями, которые, наверно, еще не кончились.