Борис Никольский: Солдатские часы

И знаете, прав он оказался. Потому что и полосу препятствий мы осилили, и на радиостанции работать научились, даже в больших манёврах потом участвовали — и ничего, не подкачали.

Только если бы дневальные отсчитывали с самого начала те часы, что провели мы на полосе препятствий, и те часы, что тренировались на радиостанции, то в конце концов должны были бы звучать такие команды: «Окончить семьсот пятьдесят шестой час занятий!», «Приступить к семьсот пятьдесят седьмому часу занятий!»

Или что-нибудь в этом роде.

Про обед могу сказать то же самое, что про завтрак.

Недавно я встретил на улице своего старого товарища -Толю Капустина. Мы вместе с ним в одной роте служили. Теперь он уже солидный человек. Заочный институт закончил. Начальник цеха на большом заводе. Не Толя, а Анатолий Иванович, И никто, конечно, не догадывается на заводе, что у этого солидного человека когда-то было смешное прозвище Крестики-Нолики.

И вот почему.

Когда мы служили в армии, больше всего не любил Толя Капустин часы самостоятельной подготовки. Никак ему было не высидеть спокойно эти два часа. Все занимаются, а он скучает. Полистает для вида книгу и шепчет соседу:

Давай в «морской бой» сыграем?

Три игры у него были любимых — «морской бой», «балда» и «крестики-нолики». В эти игры он всех обыгрывал.

Сержант Остроухое заметит, подойдёт к нему:

— Опять вы, Капустин, посторонним делом занимаетесь? Получите-ка наряд вне очереди.

А наряд вне очереди — это значит пол мыть.

Вечером Капустин моет пол в казарме, его спрашивают: — За что тебя?

— За «морской бой»… — отвечает.

На другой день опять моет, опять спрашивают: — А сегодня за что?

— За «крестики-нолики».,.

Так вот и прозвали его Крестики-Нолики.

Только кому же понравится каждый день пол мыть?

Никому не понравится.

И Капустину не нравилось. А что будешь делать? Волей-неволей пришлось заниматься. Не было другого выхода.

И вот теперь, спустя несколько лет, когда мы встретились, я не удержался, спросил:

— А «крестики-нолики» помнишь?

— Ещё бы! — засмеялся Капустин. — Ох и злился я тогда на нашего сержанта! А теперь спасибо ему говорю. Если бы не армия, я бы никогда в жизни институт не закончил. До армии меня и палкой за уроки было не засадить. Только в армии и привык самостоятельно заниматься. А всё он — сержант Остроухов.

Вот тебе и «крестики-нолики»!

Есть и такое в распорядке дня. Чтобы письмо домой написать. Книжку почитать. Отдохнуть. Так оно и называется: личное время.

Только я сначала этого времени совершенно не замечал. Будто его и не было вовсе.

Потому что времени мне не хватало. Я постоянно торопился и постоянно чего-нибудь не успевал.

В личное время я учился прыгать через «коня».

В личное время мыл противогаз.

Стирал подворотнички.

Тренировался на полосе препятствий.

Читал учебники.

А когда наконец собирался сесть за письмо или сыграть в шашки, дневальный уже командовал: «Рота, приготовиться к построению на ужин!»

И так весь первый месяц. И второй — тоже. И третий.

Но вот однажды подошёл ко мне мой друг Саня Калашников и говорит:

— Давай-ка сыграем в шахматишки?

— Какие ещё шахматишки? — говорю я. -Не видишь, что ли, мне некогда.

— Почему некогда? — говорит он. — Ты же ничего не делаешь.

И тут я обнаружил, что и правда ничего не делаю. И ужасно удивился. Неужели я наконец-то успел сделать всё в своё время, когда положено?