Лидия Вакуловская - Хозяйка Птичьей скалы

— Михал Михалыч, дай, пожалуйста, Кате лапу!

Михал Михалыч охотно вытягивал вперед пушистую белую лапу. Наташа награждала его кусочком сахара.

— А теперь дай лапу Пете, — ласково просила она.

К Пете тоже тянулась лапа.

Ребята хлопали в ладоши, смеялись и восторженно взвизгивали.

Представления продолжались до тех пор, пока в пасть Михал Михалычу не попала Валеркина рука. Правда, все считали, что Валерка сам виноват. Если Михал Михалыч не захотел протянуть тебе лапу, то зачем же злиться и тыкать ему кулаком в нос? Но Валеркин папа, бухгалтер банка, рассудил иначе.

В тот вечер Валеркин папа подошел к дому Грачевых, остановился у заборчика возле низкой калитки и, увидев во дворе разгуливавшую с медведем Наташу, сказал ей:

— Ну-ка, Наташа, позови мне свою бабушку.

Наташа сразу поняла, зачем он явился.

— Бабушка в доме, — ответила она. — Заходите, пожалуйста.

— Да нет, лучше ты ее позови, — покосился на медведя Валеркин папа.

Ничего не поделаешь, пришлось звать бабушку. И как только она подошла к заборчику, Валеркин папа зачем-то снял шляпу и сказал так:

— Вот что, уважаемая Матрена Самсоновна. Я вас хочу предупредить как сосед: ваш медведь третирует людей.

— Что он делает? — не поняла бабушка.

— Третирует — значит, нервирует, — пояснил он и продолжал: — Я это говорю не потому, что он укусил Валерика, а потому, что один его вид…

— Да будет вам, — усмехнулась бабушка. — Разве он укусил? Я сама страх как испугалась, когда Валерик закричал. Выбежала, смотрю — рука целая, ни царапинки нету.

— Допустим, уважаемая Матрена Самсоновна, что он не откусил Валерику руку, — сказал Валеркин папа. — Но подумайте, пристойно ли культурным людям держать у себя медведя? Ведь это не домашнее животное.

— Что верно, то верно, — согласилась бабушка.

— А тебе, Наташа, стыдно, — обернулся Валеркин папа к Наташе. — Девочка, а занимаешься такими глупостями. Хуже мальчишки! Лучше бы книжку читала! Ведь ты не маленькая — в шестом классе!

— Чем же это она хуже? — вдруг возмутилась бабушка. — Да она у нас круглая отличница, а ваш Валерик одни тройки приносит. Вот вам и хуже мальчишки.

— Уважаемая Матрена Самсоновна, я совсем не хотел вас обидеть. Я вас очень уважаю и вашего сына Илью Андреевича… — начал Валеркин папа. Но, увидев, что к калитке приближается Михал Михалыч, стал пятиться вдоль заборчика и уже издали закончил: — Я только в порядке предупреждения, уважаемая Матрена Самсоновна…

— Слыхала? — сердито сказала Наташе бабушка, когда ушел сосед. — На цепь посадить твоего Михалыча. И никаких больше цирков во дворе!

На другой день бабушка позвала знакомого слесаря, и тот посадил медведя на цепь. А еще через день, на рассвете, кто-то забарабанил кулаком в окно, у которого стояла Наташина кровать. Наташа окликнула бабушку.

— Иду-иду! — отозвалась из другой комнаты бабушка и, накинув на себя пальто, вышла во двор.

Вернулась она быстро.

— Ох, горе мое! — всплеснула руками бабушка. — Иди забирай свою зверюгу! Антонину Петровну из дровника не выпускает, прохожему в окно кричали, чтоб нас разбудил. И цепь ему не помогает!..

Наташа побежала к дому соседей. Из окна выглянуло испуганное лицо Валеркиного папы, в другом окне показался сам Валерка, погрозил ей кулаком. Наташа пробежала через двор, вошла в распахнутые сени. В сени выходило две двери — из дома и из дровника. И в этих сенях, между одной и другой дверью, лежал, растянувшись на полу, Михал Михалыч.

— Где вы, Антонина Петровна? — спросила Наташа.

— Здесь-здесь, — ответила из дровника Валеркина мама. — Больше часа сижу… Набрала дров, хотела выйти, а он лежит… И как он забрался? Уведи его, Наташенька.

— Да поскорей, а то как выйду!.. — пропищал из-за другой двери Валерка.

— Пошли! — сердито приказала Михал Михалычу Наташа.

Медведь послушно встал и поплелся за нею.

В тот день во дворе Грачевых впервые раздался грозный медвежий рёв: Михал Михалыч протестовал против заточения в сарае.

В последующие дни он успокоился и притих. Наташа уже готова была сменить гнев на милость и вывести его на прогулку, как стряслась новая беда.

Посреди ночи к ним прибежал сторож какого-то тарного склада. Пока Наташа с бабушкой одевались, сторож прикуривал дрожащими пальцами папиросу и рассказывал:

— Я его издалека приметил. Идет по улице и головой по сторонам мотает. Тут я и догадался, что ваш, да думаю себе: пускай идет, он, говорят, ручной, с ним ребятишки забавляются. Не успел и глазом моргнуть, как он уже складской забор валит. Как нажмет боком, так доска и хрясь. И сразу — ныр на склад. А там пустых ящиков горы. И давай он с ними воевать. Такой грохот пошел! Ну, думаю себе, дело плохо, надо за хозяевами бежать…