Ирина Костевич - Йокин в Москве

В этот момент и позвонила к ним в дверь Красавица тысячи кос Оля.

Йокин сидел перед компьютером и уже по скайпу уточнял детали. Говорила и сама Маша, и красивая светловолосая женщина. И непонятный зверь Дружок.

Йокина пытались выманить в Москву, но пока он набивал себе цену:

– Там страшно, опасно, пробки, смог и все злые! Аварии, самолёты падают и террористы в метро ездят.

– Дурень! Там же хорошо. Там радостно. Там культура, там всё очень удобно устроено! И совсем не злые все, а добрые и увлечённые. Там же столько всего! Невозможно злым оставаться. То концерт, то выставка, то лекция, то ярмарка. А какие там плюшки вкусные! И звон – ох, какой колокольный звон стоит, когда у Храма Христа Спасителя идёт снег, по брусчатке маленькой армией бежит в наступление позёмка, а в небе от прожекторов то лилово-прохладно, а то апельсиново-весело! Москва – праздник!!! – мяукал этот взбалмошный тип, похожий расцветкой на пирожное «Старая Рига». Бледно-золотистое, с творожным кремом.

– Ага… Праздник… Пока там не живёшь, – пробурчал Йокин.

Внутри он сразу решил – конечно, поедет! Но снаружи ещё упрямился.

Вот балбес, не так ли?

Да, скажем теперь пару слов и об остальных – возможно, вы с ними ещё незнакомы. «Остальные» – это хозяйка деда Миши, её зовут Эллочка-Ёлочка. А также эллочки-ёлочкин муж. И их сын, хозяин Йокина. Они в нашей истории участвовать не будут, потому что улетели на Рождество в Австралию и ничего про случившееся не знают. А то, что Йокина хозяин не взял с собой, является грубейшим нарушением паучковых прав. Наш малыш Ёки-Пуки не из тех, кто жалуется, но обиду затаил.

Поэтому и решения стал принимать самостоятельно. Его не спросили – и он не будет отпрашиваться. Уедет – и всё! Тем более, не просто так, а Мишу спасать.

В самолёте Ёки-Пуки через стенку своего ящика для путешественников пытался общаться. Голос у другого пассажира был ворчливым и низким, а кто сосед такой, паучок не расслышал.

– Эх, жаль, сами мы летать не можем! – пискнул Йокин.

– Ну да, конечно, ещё чего… – загудело где-то в районе правого бока Йокина. – Летать он не может… А мог бы – и сколько до Москвы крылышками махал? Три года? А это – са-мо-лёт! Не муха. Не устаёт, большую скорость развивает. Понимать надо!

Йокин подумал: «Наверное, бухгалтер! Возможно, бобёр»

Тут знакомый голосишко зазвенел:

– Попрошу не оскорблять! Что за сравнения?!

«Возможно Бобёр» чего-то проворчал, а вот Йокин сильно обрадовался.

– Наша Муха? Ты как сюда попала?

– Всю дорогу на себе вёз, теперь спрашивает! – фыркнула Муха Комнатная. – Я тоже хочу деда Мишу найти.

В рюкзаке у неё было всё, что положено мухам: фонарик, два пистолета, зубная паста, набор открыток с видами Ниццы и кусок кремния на удачу. После того, как найдёт медведя, Муха планировала пересесть в Москве на самолёт до Африки, чтобы встретиться, наконец, с мечтой своей жизни Цэцэ. Если повезёт, взять автограф.

Встреча паучка с Машей и остальными прошла в одном из залов ожидания. Дружок исподтишка рассматривал Йокина. «Вот тут бы зашить, тут пришить, тут набить, а в целом – постирать, – думалось ему. – Ладно, со временем сделаем…»

Муха во встрече не участвовала – куда-то делась.

– Я никуда из Москвы не уеду, пока не найду деда Мишеньку! – волновалась Маша.

Психолог Людмила Владимировна опять напоминала про камеры слежения:

– Надо немного подождать результаты. Номер телефона ты свой оставила, тебя найдут и с тобой свяжутся, не беспокойся. В течение двух дней шансов на успех очень много. А сейчас поезжай в гостиницу. Я с тобой Дружка отпущу, будет помогать, если что. Да, Дружок?!

Свалявшийся кот коротко мявкнул, что могло означать и «так точно!», и «мамочки». Впрочем, вырываться не стал.

Усталая Людмила Владимировна уехала к семье. Так и не узнав, о чём рассказала прилетевшая вскоре Муха Комнатная.

А Муха принесла важные новости! Другие мухи Домодедова (было их всего пять, ведь мух в аэропортах не жалуют, к тому же зима) рассказали, что видели, как несут медведя. Большого коричневого медведя-старика. А также рассказали, куда его понесли – к микроавтобусу, на котором было написано «Музей детства», ЦДМ. И адрес: Лубянская площадь. Так-то! На радостях Машенька позвонила Владимиру Евгеньевичу с Нонной. И очень их утешила.

Зимой темнеет рано. Но не в морозной Москве, освещённой миллионом фонарей, фар, гирлянд на мостах и роем крупных снежинок, танцующих своё финское танго на площадке длиною от туч до земли. Здесь всё так же светло, как и днём, лишь меняется цвет неба. Поэтому Маше было не страшно, а уж Йокину с Дружком и подавно. Дружок не умолкал ни на секунду. О Москве он знал очень много и обожал этим делиться. Так что и в автобусе, и в метро, и просто на ходу Маша с Йокином получали добрые порции информации. Которой в другое время они бы порадовались, а тут… Ну, терпели и старались не сильно грустить. Всё же Дружок был прирождённым психотерапевтом. Как, впрочем, и всякий другой кот. Особенно плюшевый. Который идеален, так как не дерёт вашу мебель настырными когтями и не вопит среди раннего утра, вызывая на кормёжку.