Мария Грипе - Тайник теней

– Как же, как же… Еще как было, мне ли об этом не знать. Но мне кажется, будто последнее время… даже не знаю, как сказать…

– Тогда не говори вовсе. Это самое лучшее, что ты можешь сделать. И для тебя самой, и для меня.

Давид тяжело вздыхает и обводит взглядом кондитерскую. За одним из столиков сидят две пожилые дамы, больше никого нет. Скоро кондитерская закроется. Давид постоянно поглядывает на входную дверь, словно собираясь сбежать.

– Давид, ты можешь меня выслушать? В семь они закрываются, а сейчас уже чуть больше половины седьмого. У нас не так много времени.

– Вовсе нет. Времени вполне достаточно. Но до семи я тут сидеть не собираюсь, даже и не думай!

– Я все равно не сдамся, Давид! Ты знаешь, я могу быть упрямой.

– Да уж, но я не представляю, куда ты клонишь.

– Не представляешь?

Давид бросает на Каролину быстрый взгляд и, запрокинув голову назад, разражается нервным смехом:

– Ты что, ревнуешь?

– Ревную? Да ты с ума сошел?

– Нет, но ведь ты должна была заметить, что с некоторых пор я перестал тебя обожать.

– Конечно, я заметила. Ну и что?

– Наверно, тебе скучно?

– Вовсе нет. Я чувствую облегчение, ведь пьеса давно доиграна до конца. И для тебя, и для меня. Удручает лишь, что ты не завел ничего нового в своем репертуаре.

– Что ты имеешь в виду?

В голосе Давида звучит обида.

На мгновение Каролина задумывается и отвечает не сразу, но Давид выжидающе смотрит на нее, повторяет вопрос, и тогда она выплескивает на него все, что думает, прямо и без обиняков. Что актером он стал никудышным не только в сравнении с собой, каким он был прежде, но и в сравнении с другими. Вместо самого лучшего студента он стал самым худшим. Почему? Должна же быть какая-то причина?

Давид, не отрываясь, смотрит на Каролину, не отвечает, на лице его застыла странная, ничего не выражающая маска.

– Тебе, похоже, больше не интересно то, чем ты занимаешься. Ты словно полностью утратил вдохновение. С тобой наверняка что-то случилось. Если бы только ты захотел рассказать мне обо всем, я постаралась бы тебе помочь. Ведь я же знаю, на что ты способен! В твоем таланте никто не сомневается. Ты из тех, кто на самом деле рожден быть актером. Но сейчас ты изо всех сил пытаешься доказать обратное. Ты мучаешь сам себя… по какой-то непонятной причине. Может, объяснишь, зачем?

Давид театральным жестом ударяет себя по лбу.

– Что я слышу?! Добрая самаритянка…

– Давид… я говорю серьезно.

– Я тоже. И эта роль не к лицу тебе, Каролина. К сожалению. Ты играешь ее отчаянно плохо. К тому же ты знаешь не хуже меня, что никто не может помочь мне, кроме меня самого. А я не хочу помогать себе. В этом-то все и дело. А теперь мне пора. Извини меня.

Давид встает. Но тут же садится снова. Каролина молча глядит на него. Ей нечего больше сказать. Самое худшее в том, что она вдруг поняла его. В чем-то они с Давидом похожи. Как бы Давид ни вел себя по отношению к ней, она не сердится на него, а лишь глубоко ему сочувствует.

Она улыбается ему, а он ей.

– Так или иначе, спасибо тебе, Каролина.

Она молча кивает.

В этот момент дверь открывается, и входит молодая женщина. Она останавливается и оглядывается, словно ища кого-то, бросает беглый взгляд в их сторону, а затем садится за столик рядом со входом. Раскрывает газету, которую просматривала Каролина, и прячет за ней свое лицо.

Это удивительно красивая женщина. Давид быстро взглянул на нее, когда она вошла, но больше не смотрит в ее сторону, а Каролина не может оторвать от женщины глаз. И причиной тому не только красота.

Отнюдь. Здесь что-то большее.

Едва она появилась, в воздухе повисла напряженность. Точь-в-точь как в театре, когда зрители заняли свои места и ждут, когда поднимется занавес и начнется спектакль. Или в кинотеатре перед тем, как погаснет свет. Каролина чувствует, что сердце в груди начинает бешено колотиться. Перед ней разыгрывается неизвестная пьеса!

– Что с тобой, Каролина?

Давид смотрит на нее. Он заметил в ее взгляде внимание и беспокойство.

– У тебя странный вид.

Каролина качает головой.

– Можешь сказать, что случилось? – снова спрашивает Давид.

– Нет, не могу. Здесь что-то вот-вот произойдет, я это чувствую, но… Нет, я не знаю.

Она встает.

– Ты говорил, что торопишься. Так что лучше мне уйти. До свидания!

Каролина поспешно направляется к двери, Давид идет следом. Молодая женщина сидит, погрузившись в чтение газеты, и не смотрит в их сторону.