Гелена Воланская - Тайна

Мальчики дружно кивнули головой и принялись за работу. Зузка отряхивала от пыли выброшенную из шкафа одежду, Ондра вешал ее на место, Иван подбирал раскиданные на полу кастрюли и ставил их на полку. Лацо подметал. Вскоре комната приняла свой обычный вид.

Стременова подняла голову, взгляд ее упал на детей, и она чуть заметно улыбнулась.

Ондра, раздувавший огонь в печке, в этот момент оглянулся, перехватил улыбку матери и с явным облегчением подумал: «Ну, теперь все в порядке, мама успокоилась».

К зданию школы подкатили три легковые машины. Из них вышли гардисты в черных мундирах и тотчас скрылись в воротах. Прохожие проводили их глазами и кто с любопытством, кто с удивлением, а кто с гневом покачали головой. И что только на белом свете творится! Даже детям покоя не дают!

Комиссии по расследованию чрезвычайного происшествия заседали во всех классах; в состав каждой из них входило три человека: классный наставник, гардист и представитель учащихся.

В четвертом классе было тихо-тихо. Учитель Гиль стоял спиной к окну, скрестив руки на груди, и выжидательно смотрел на директора, вошедшего в класс сразу после звонка.

— Сегодня ровно в одиннадцать к вам придет сам районный начальник, — важно сообщил директор. — Проследите, коллега, чтобы все было в порядке!

Он окинул строгим взглядом ряды учеников, не смевших даже пошевельнуться, и нетерпеливо взглянул на часы. По всему было видно, что директор нервничает: он то садился за стол, то вскакивал и подбегал к окну, чтобы посмотреть, не прибыла ли машина начальника. Потом он снова смотрел на часы, без конца поправлял свой безукоризненно повязанный галстук или вдруг принимался чистить пилочкой ногти, но тут же бросал и уже в который раз кидался к окну.

Да, ему было из-за чего волноваться! Шутка ли сказать — в школу прибудет сам районный начальник, чтобы лично допросить соучеников своего сына! Может быть, он обратит внимание на директора, повысит его.

Директор провел со школьниками специальную репетицию. Он несколько раз выходил из класса и тут же возвращался, а дети при его появлении вскакивали из-за парт, выстраивались по стойке «смирно» и во все горло орали: «На страж!» Директор поглаживал свои светлые усики, и, хотя выражение лица у него было холодное и строгое, ребята догадывались, что он все-таки доволен ими. От громкого крика «На страж!» дребезжали оконные стекла, зато, когда директор выходил из класса, на задних скамейках раздавался смех. Учитель Гиль молчал. Он делал вид, что ничего не слышит, а Ланцух-младший злился, видя, что ребята позволяют себе смеяться в ожидании прихода его отца. Из всего класса он один всерьез стоял «смирно» и, пыжась изо всех сил, орал: «На страж!» Но усердие юного гардиста трудно было оценить, его голос тонул в общем шуме.

В полдень у ворот школы остановилась желтая машина. Директор отпрянул от окна, ребята притихли. Учитель с немым вопросом поглядел на директора.

— Я сам буду его приветствовать, — заявил директор.

Минуту спустя в класс вошел Ланцух в мундире, плотно облегающем фигуру, и в до блеска начищенных сапогах. Директор вытянулся в струнку и по-военному отрапортовал, сколько учеников присутствует в классе. Ланцух сел за стол учителя.

— Уважаемый пан районный начальник, — торжественно начал директор. — Разрешите в качестве представителя учащихся ввести в комиссию по расследованию Антонина Ланцуха-младшего, — здесь директор с умильной улыбкой поклонился, — который принадлежит к числу самых способных учеников нашей школы.

Старший Ланцух самодовольно ухмыльнулся и кивнул головой в знак согласия. Его сын тотчас подошел к столу и сел рядом с отцом, окинув высокомерным взглядом своих одноклассников.

Лацо вздрогнул, крепко поджал губы и уперся коленями в край парты. До чего оба Ланцуха похожи друг на друга! У младшего такое же красное лицо, как и у его папаши, он так же коротко острижен, так же поводит плечами.

С бьющимся сердцем Лацо ждал, что будет дальше.

Тем временем Ланцух-старший, не мешкая, приступил к делу.

— Печальное событие, о котором у нас пойдет речь, — это черное пятно на чести вашей школы, и я хочу с вашей помощью его смыть, — заявил он.

Директор в ответ учтиво поклонился. Он призвал виновных добровольно во всем признаться, обещая раскаявшимся полное прощение. Затем, по-фашистски выбросив вперед руку, приветствовал начальника гарды и твердой походкой вышел из класса.