Тамара Крюкова - Потапов, «двойка»!

— Я на Юрия Долгорукого похож?

— Чего? — прыснул со смеху Лёха. — Ты похож на Москвичёва на козле.

— Ну что ты за человек? — разочарованно вздохнул Женька. — Нету у тебя воображения.

— А у тебя есть? Ты скажи ещё, что я на Пушкина похож, — обиделся Лёха.

Это был явный перебор. Даже при очень буйной фантазии было нелегко найти сходство между белобрысым здоровяком Потаповым и светочем русской поэзии. Однако признаться в отсутствии воображения Женька не мог, поэтому он обтекаемо произнёс:

— Это как посмотреть. Некоторые актёры вообще без грима играют.

Он поднялся на ноги и собирался спрыгнуть с «козла» на пол, когда его взгляд упал на окно. Представшее перед ним зрелище было истинным праздником для души: Петухов под пристальным взором математички старательно сгребал граблями опавшую листву. Ради такого аттракциона с «Варкрафтом» можно было повременить. Женька подозвал друга:

— Лёх, смотри, как Петух старается.

Учительницу позвали девчонки. Стоило ей отойти, как Женька подбежал к окну и забарабанил в стекло. Петухов обернулся на стук, и его лицо вытянулось от удивления. Он обратился к работающему рядом Шмыгунову.

— Чего это Москвич там делает?

— Наверное, в зале убирается, — пожал плечами Шмыгунов.

Видя, что Петухов прекратил грести и смотрит в его сторону, Женька крикнул:

— Эй, Петух! Чего застыл? Давай, трудись. Труд сделал из обезьяны человека. Так что старайся, а то так и пробегаешь всю жизнь бабуином.

Женька для наглядности оттопырил уши, скорчил обезьянью рожу и запрыгал возле окна. Он чувствовал себя в безопасности, потому что с такого расстояния Петухов вряд ли мог его услышать. Заметив Женькины кривляния, Петухов усмехнулся:

— Глянь, как Москвича колбасит. Вот макака-то.

К сожалению, им пришлось прервать столь содержательный диалог. Вера Ивановна велела Петухову помочь девочкам собирать сухие листья в мешки. Женька не слышал её слов, зато прекрасно видел, как Петухов положил грабли и направился в сторону парадного входа. Женька забеспокоился: а вдруг тот всё слышал? Накостыляет по шее и «ах» не скажет.

— Атас! Петух идёт! У него что, локаторы вместо ушей? — крикнул Женька и скомандовал: — Лёха, давай в подсобке спрячемся.

— Пойдём лучше вместе со всеми убираться. Верванна даже не заметит, что нас не было, — предложил Лёха.

— Ага, сейчас прямо к Петуху побегу, Только завещание напишу. Видал, как он разъярился? Сто пудов сюда побежал, — с опаской сказал Женька.

— С чего ты взял? Больно ему надо, — отмахнулся Лёха.

За дверью послышались шаги. Медлить дальше было нельзя.

— Что я тебе говорил? — прошипел Женька, ухватил Лёху за руку и потащил за собой в подсобку.

Оказавшись в безопасности, он для верности запер дверь на швабру.

— Когда речь идёт о собственном здоровье, осторожность не бывает лишней, — назидательно изрёк Женька.

Минут пять ребята сидели, прислушиваясь к каждому шороху. В зал так никто и не вошёл. Наконец Лёха не выдержал:

— По-моему, он уже давно свалил.

— Бережёного Бог бережёт, — вспомнил Женька слова бабушки. — Лучше переждать, а то Петух, когда в раж войдёт, совсем борзым становится. Сейчас небось вокруг школы круги наматывает, нас стережёт.

Лёха не возражал. На уборку выходить уже не имело смысла и спешить было некуда, разве что домой, учить уроки. Но с этим делом он никогда не торопился.

Оглядевшись, ребята поняли, что в подсобке можно вполне сносно провести время. В углу в сетке лежали мячи. Друзья для разминки покидали мяч друг другу, постучали об пол… И тут Женька заметил под потолком небольшое оконце.

— Что это там? Потайное окно? — заинтересовался он. — Сейчас посмотрим, куда оно выходит.

Он вскарабкался на стопку матов и позвал друга:

— Лёха, лезь сюда. Тут такой обзор! Всё под контролем. Глянь, Синицына с Майкой мешки прут. О, гиганты! У Майки от натуги сейчас косица дыбом встанет. Самурай Тащико-Мешковако на особой миссии. Гляди, и Петух там. Вся якудза в сборе.

— Самураи не бандиты, а древние японские воины, — блеснул эрудицией Лёха.

Но Женька оставил его реплику без внимания. Внезапно он посерьёзнел и с возмущением произнёс:

— Опаньки! А это ещё что такое?