Александр Батров - Утренний Конь

— Идем в Африку! — крикнул Павел.

— В Африку?

— Ага! Несем туда обезьянку!

Полина Игнатьевна укоризненно покачала головой и сказала:

— Эх вы, хлопцы, хлопцы, вы бы хоть на карте посмотрели, где она, Африка…

— А мы знаем: там, где три обезьянки, там и Африка!

Веселый ответ Павла всем понравился. Даже Полина Игнатьевна рассмеялась.

Дул тихий морозный ветер. Гулко, как бубен, звенела под ногами дорога. Шагать было весело, легко.

— Мы идем в Африку! Несем туда обезьянку! — напевала Таня Степная. Ей казалось, что все спрашивают ее, куда так торопятся ребята. И поле спрашивало, и небо, и дорога, и даже вязы при дороге…

— Да замолчи ты, сорока! — сказал Павел. — Совсем ты как наша Верка… Видать, все девчонки одинаковые…

Тане пришлось покориться.

Обезьянку нес Саша. Порой, высовывая голову из одеяла, она тревожно заглядывала мальчику в глаза. Ветер, который перебирал телеграфные провода, словно пробовал струны скрипки, не нравился ей. Он пах колючим, белым порошком, тем самым, что когда-то выбелил гавань.

Снег? Макка не ошиблась. Сначала над дорогой медленно поплыла одинокая, неизвестно откуда взявшаяся снежинка. А спустя несколько минут миллионы таких же снежинок закружились в воздухе.

— Идет снежный шквал! Держаться всем вместе. И без паники! — взяв Макку из рук Саши, приказал Павел.

— Есть, капитан! — ответил Саша.

Обиженно, почти по-ребячьи всплакнул где-то в стороне ветер и тут же, сразу набрав силу, загудел шквальной метелью.

— Держись все вместе, по-пионерски! — повторил Павел.

Снег. Снег. Не прошло и четверти часа, как густые снежные волны заходили по земле. Макка в ужасе металась под фланелью. Но Павел крепко держал ее.

— Не бойся, ведь это же снег, самый простой, обыкновенный, — говорил он обезьянке.

«Вернитесь, вернитесь! — кричала на своем обезьяньем языке Макка. — Я хочу назад, в тепло, к девочке с золотой косой, к Верке…»

А Верка? Придя с бабкой Ксенией к морю, она пытливо поглядела на воду.

— Где же черноспинные?

— Кто? — удивилась бабка.

— А дельфины?

— Ах, да, да, сейчас будут…

Но дельфины не появлялись. Вместо них на берег выбрасывались холодные зеленые волны. И девочка заподозрила недоброе. Она бегом возвратилась домой. Обезьянки не было. Даже не передохнув, Верка стрелой вылетела за ворота. Она, плача, бежала по дороге, стараясь догнать похитителей обезьянки. Верка не сразу заметила, как началась метель.

— Эй, Павел, Пашка! — кричала Верка, отчаянно размахивая руками.

«Взззы-шшшшшууу», — отвечала метель, словно с нажимом выписывала эти буквы на огромной школьной доске, причем мел у нее в руках то и дело с резким визгом крошился.

— Эй, Павел, Пашка!..

Девочка кричала до тех пор, пока не свалилась в овраг, занесенный снегом, из которого она никак не могла выбраться. Силы оставили ее. Лежа под снегом, Верка не чувствовала холода. Какая-то странная дремота охватила все тело, и вскоре, убаюканная шорохом снежинок, она уснула. Ей приснилось, что и она сама превратилась в снежинку, легкую, как цвет одуванчика. Ветер отнес ее к морю. Упав в воду, она умерла… И подводный великан Санжей, в башмаках из перламутровых раковин, несет ее хоронить на ладони подальше от берега…

В это время Павел, Саша и Таня шли вперед, медленно, шаг за шагом, чтобы не сбиться с пути. Они не слышали Веркиного крика. Лишь одна Макка услышала голос девочки и вот уже минут десять усердно скребла свой затылок, и Павел наконец понял, в чем дело.

— Ребята, здесь где-то Верка! — закричал он, заикаясь от волнения.

«Здесь, здесь!..» — подтвердили глаза обезьянки.

Она вырвалась из рук Павла и, забыв о своем страхе перед снегом, побежала к оврагу.

Верку нашли. Как только ее привели в чувство, она первым делом бросилась к своей мартышке.

— Никому не отдам, никому, идем домой!

Но Верке не позволили много говорить. Ребята силой потащили ее за собой. А Макка, снова накрытая одеялом, кашляла и задыхалась.

Когда ребята вышли к трамвайной станции, метель утихла. Посветлевшее небо было цвета морского льда, пористое, зелено-серое.

— Домой, хочу домой с мартышкой! — заголосила Верка.

— Мы к доктору с ней… Разве ты не видишь, что она совсем больная? — пытался уговорить сестру Павел, но та ничего не хотела слышать.

Вспомнив о том, как она лежала в сугробе под снегом, Верка только теперь испугалась. Она горько, навзрыд заплакала.

— Ладно, пойдем погреемся, — сказал Павел.