Эсфирь Цюрупа - Жил-был Пышта

— Да нет, он вылитый путешественник Миклухо-Маклай!

Они смеются над Фёдором, вспоминая всех знаменитых бородатых людей, а Пыште хочется плакать: проболтался, проболтался!

— Отвяжитесь, — говорит Фёдор. — Борода тут ни при чём.

— Тогда сбрей её, наконец! — требует Майка.

— Не сбрею, — отвечает Фёдор. — Пора вам, глупцы, понять: неважно, кто на кого похож бородой или носом. А важно, на кого человек хочет походить своей жизнью. Мы с Пыштой не боимся ваших насмешек! Да, я подарил Пыште мерку, какой у вас нет. Может мерить свои мальчишеские дела — и хорошие и плохие. А называется эта мерка длинно, вам, насмешникам, не выговорить.

— А как? — спросила Майка.

— Она называется «А как бы оценил мой поступок самый важный для меня человек?».

— Ого, мерка высокая! — согласился Женя.

— Пыште не по росту! — возразил Владик.

— Всем людям по росту — и маленьким и большим! — У Фёдора голос твёрдый, сильный, ни за что Владик его не переспорит.

— Мы решили по очереди воспитывать Пышту, да? — сказал Фёдор. — Так вот, в мою очередь я помогаю ему выбрать учителей — на кого равняться в жизни. Сегодня утром Пышта не дал арифметике себя одолеть. Ему было трудно. Он карабкался изо всех сил. И победил. И сам выбрал, кто поставит ему отметку. Ну, что ж не смеётесь? Смейтесь!

Никто не засмеялся. Ни один человек. Сквозь дырочку в одеяле Пышта увидал: Майка сняла с колен аккордеон, но качающемуся полу пошла к креслу водителя. Она подошла сзади, двумя ладонями взяла Фёдора за голову и уткнулась носом в его тёмную стриженую макушку.

— Не сердись, — сказала она. — Мы просто озорные пересмешники, прости нас!

А Фёдор поднял одну руку от руля и подержал Майкины пальцы возле своей щеки.

Пыште это не понравилось: телячьи нежности.

Владику тоже не понравилось. Он сказал:

— Водителю не следует снимать руки с баранки, это нарушение правил вождения автомобилей.

Где сейчас находится Пышта? Никому не угадать! Синий небосвод, редкие золотые звёзды с острыми лучами. И под ним красавица ракета, совсем готовая к полёту. Из кабины глядит сияющая удовольствием круглая физиономия Пышты.

Да, это Пышта, настоящий. А вот ракета — нарисованная. Она нарисована на декорации, на сцене клуба в районном центре Прудки. Декорация из холста. Когда Пышта высовывает голову сквозь прорезанный в холсте иллюминатор, то и небо и ракета ходят волнами.

Пышта видит перед собой неосвещённый пустой зал и кричит пустым скамьям:

— Ур-ра! Да здравствует космонавт «Я»! — Он включает скорость.

Ракета завыла, затрещала, звёзды ходуном заходили.

И вдруг мотор поперхнулся. Космонавт «Я» вспомнил, что надо потише: за сценой Майка разговаривает с заведующим клубом, а она не догадывается, что Пышта тут.

Космонавт «Я» слез со стула. Перед синим небосводом стоит стол, накрытый кумачом. На столе графин.

Пышта залезает на председательское место.

— Многоуважаемые товарищи! — говорит он пустому залу.

— Вагоноуважатые… — тоненько ответил зал.

— Эй, кто там? — спросил Пышта.

— Там-там-там… — ответил зал. Голос тоненький, но хрипловатый, словно ветра наглотавшийся.

Пышта приметил: в конце зала на двери шелохнулась занавеска.

— Воображала! — крикнул Пышта. — А ну, выходи!

В ответ разбойничий свист. Верно, тут затаился лихой парень.

— А мы будем тут выступать! — сообщает Пышта невидимке.

В ответ свист. Словно хлыстом резанули воздух.

— Разъякался! Космонавт «Я»! Воображала! — В Пышту летит сосновая шишка. Прямо в лоб!

— А вот я тебе как дам! — Разъярённый Пышта в один прыжок оказывается в тёмном зале.

— А ну поймай! — дразнится хриплый, как у галчонка, голос.

Топот, свист. Двое скачут по скамьям:

— А ну дай!..

— А вот и дам!..

Противник цепко хватает Пышту за ногу, и Пышта с грохотом валится вниз, и в темноте, на полу меж скамеек, они что есть силы тузят друг друга.

— А вот я тебе!..

— Сам сдавайся!..

Противник у Пышты увёртливый. Дерётся он странными приёмами: лягается коленками, кулаки не сжимает, а, наоборот, разжимает, чтоб царапаться.

— Ай, кусается! Чур, мне! — Пышта стал трясти укушенным пальцем.

— Не полезешь другой раз! — ответили сверху.

Пышта поднял голову. Его противник, в зелёных лыжных штанах, сидел на краю сцены под лампой, разглядывал Пышту острыми, как у лисёнка, глазами и заплетал косицу.

— О-о-ой, девчонка-а…

Она заплела косицу, но волосы выскользнули и встали торчком.