Галина Ширяева - Девочка из легенды

— А где Валька? — снова спросил Василек.

Валентина Васильевна прижала задрожавшие пальцы к вискам, вскочила, стремительно пробежала через коридор и кухню, распахнула дверь в свою комнату, включила свет.

В комнате никого не было.

— Валя! — позвала Валентина Васильевна. — Валя!

Ей никто не ответил.

Через кухню протопал босыми ногами Василек, остановился на пороге комнаты, глядя на Валентину Васильевну перепуганными, готовыми к слезам глазами.

С Валей случилось несчастье!.. Попал под машину!.. Зарезало трамваем!.. А Валька боится сказать ей об этом и не идет домой…

Нужно куда-то бежать… Куда-нибудь… К людям… Звать на помощь…

— Василек, — не слыша своего голоса, крикнула Валентина Васильевна. — Ступай к себе, я вернусь…

Она не бежала по лестнице, а летела.

Одна лестничная площадка. Другая… Мешают высокие каблуки. Валентина Васильевна сбросила на ходу туфли.

Еще одна площадка, еще одна. Кажется, последняя…

Навстречу ей по лестнице поднимался Валя.

…Валя, увидев мать, замер и ухватился руками за перила.

— Разве ты?.. — пробормотал он и замолчал.

Мать была в одном платье, без пальто, даже платка на голову не накинула, и в одних чулках.

— Мамочка… честное слово, я не виноват… Меня пригласили… Я бы не пошел… Мне эта вечеринка, ни капельки не понравилась… Честное слово, ни капельки…

— Где Валька?

— Валька? Я не знаю.

— Уходи вон, — сказала мать не своим, чужим голосом.

— Что? — не поверил Валя.

Мать протянула руку, отстранила сына с дороги и торопливо пошла вниз, к двери.

— Мама! Куда ты? Босиком…

Он выскочил на улицу следом за ней.

Мать стояла в будке телефона-автомата у подъезда и торопливо набирала номер.

«Ноль два! — ужаснулся Валя. — Милиция!»

Разве он что-нибудь сделал ужасное? Разве он бил кого-нибудь? Хулиганил?..

Мать что-то быстро-быстро говорила в трубку.

Потом она открыла застекленную дверь будки и крикнула:

— Принеси мне пальто и на ноги что-нибудь. Скорее!

Валя бросился домой.

На лестничной площадке между вторым и третьим этажом подобрал мамины туфли со стоптанными каблуками…

В коридоре громко плакал Василек.

— Не реви! — на ходу бросил ему Валя. — И без тебя тошно!

Когда он вернулся к телефонной будке, мать, торопясь, вырвала у него из рук свое пальто и ботики, торопливо оделась и, крикнув на ходу «ступай домой, смотри за ребенком», побежала куда-то по темной улице.

— Куда ты? — слабо крикнул ей вдогонку Валя.

Мать не обернулась. Валя беспомощно огляделся по сторонам.

«Что-то случилось. И он, Валя, к этому причастен… Мать велела смотреть за каким-то ребенком… Ах, да! За Васильком!»

Валя поднялся наверх, попробовал чего-нибудь добиться от Василька, но Василек смотрел на него злыми глазами и молчал, вытирая со щек слезы.

Валя растолкал спящего Димку. Димка ничего не понял, перевернулся на другой бок и снова уснул.

Валя, не раздеваясь, прошел в кухню, опустился на стул и уставился на темное окно.

Сидел так он недолго, пришел Вовка.

Валя бросился к нему навстречу, в коридоре начал было спрашивать:

— Ты не знаешь, что…

Вовка, не говоря ни слова, отпихнул его в сторону локтем так, что Валя ударился спиной о стенку, прошел в угол, где стояли новенькие Валины лыжи, расшвырял в стороны стоявшие там тазы и лоханки, которые отчаянно загромыхали, взял лыжи и ушел, оставив дверь на лестничную площадку распахнутой настежь.

Валя постоял немного у двери на сквозняке.

Дом стоял, погруженный в темноту, даже на лестничных площадках уже погасили неяркие лампочки. Распахнутая в темноту дверь была похожа на вход в черную пещеру.

Вале стало не по себе, он захлопнул дверь. Заглянул к Пустовойтовым.

Василек сидел в уголке дивана, подперев ладошкой щеку. Валя присел рядом, но Василек совсем по-вовкиному отпихнул его локтем. Валя отодвинулся в другой угол дивана…

Густая темнота за оконными стеклами стала постепенно светлеть.

Когда рассвело, пришла мать.

Пришла она уставшая, бледная, вокруг глаз синие круги.

Развязывая платок, глухо, в воротник пальто сказала:

— Нашли…

После метели вдруг к концу первой половины дня заявила о себе весна.

Заявила робко, жалась пока поближе к теплу — к крылечкам, над которыми задымился жиденький влажный пар, и к железным крышам, с которых потихоньку начали сползать холодные капельки.

Сначала они полегоньку зашлепали по выросшим за ночь сугробам, потом забарабанили сильнее.