Владимир Нестеренко - Приди, добро!

Вот и папа утром совершил важнейшее: вернулся навсегда!

Он обнял и поцеловал меня. А у самого слеза на глаза навернулась. Слеза радости. Такая крупная. Он её смахивать не стал. Слезы радости не смахивают.

Потом он долго разговаривал в спальне с мамой. Почти всё это тяжкое время без папы мама выходила из спальни с мокрыми глазами.

На мой вопросительный и молчаливый взгляд она говорила, оправдываясь:

– Вот привязался ко мне конъюнктивит. Без глаз останусь.

Меня уже не проведёшь. Это был конъюнктивит по папе. Она его очень любит. Да разве такого папу можно не любить! Он замечательный во всём. Высок, красив с русой шапкой волос. Заядлый турист. Мы втроём все местные реки прошли на байдарках. Я как себя стал помнить, он всегда брал в поход нас с мамой. Научил многому, например, как костёр с одной спички разжечь, палатку разбить, как в лесу не заблудиться. А какой он силач, маму на одной руке удерживает. Она встанет ему на ладонь, и он поднимает её до уровня груди. Смеху в такие моменты на десяток воздушных шаров нахохочем.

И рассказчик классный. Сколько историй о путешествиях мы от него услышали!

Сияющая мама, со слезами счастья на глазах, первая вышла из спальни, тоже расцеловала меня и сказала:

– Папа вернулся навсегда! – И оба заторопились на работу.

От этих слов я сначала онемел. Но как только захлопнулась дверь, я опомнился, всё понял и так захохотал от радости, что наверняка перепугал бы соседей, услышь они меня.

Мама говорила мне, что папа уехал надолго по работе. Но стоит ли такая работа маминых заплаканных глаз? Моего нетерпеливого ожидания? И почему с той работы нет от папы ни одного письма, ни одного звонка – как из могилы? Такая разлука для меня и для мамы – настоящая пытка.

Если бы вы знали, как я ждал папу, как скучал по нему, то сразу бы поверили, что я был настолько рад его возвращению, что ни один волшебник не в состоянии выразить моих чувств, даже я сам.

Я смеялся от счастья на весь дом, прыгал и кричал:

– Папа вернулся! Папа вернулся!

Но кто же мог услышать этот крик в стенах квартиры? Я выскочил на балкон и продолжил своё неистовое веселье всё с тем же криком: «Мой папа вернулся навсегда!» Но этого мне показалось мало.

У нас на балконе стоит высочайшая телеантенна. Её из труб сделал папа, при помощи автокрана установил, прикрутил к балкону крепкими болтами. Глянешь вверх на приёмную корону – в глазах рябит от множества трубок: все телеканалы берёт. Я схватился за трубу и неожиданно для себя очутился на самой верхотуре антенны, уселся на перекладину и в последний раз прокричал:

– Мой папа вернулся навсегда!

Вот какая была моя радость!

И тут, глянув вниз, вдруг испугался высоты. Я пацан не очень-то хилый, на турнике пять раз подтягиваюсь, от пола двадцать раз отжимаюсь, но вот по канату забираюсь всего на один метр. Начну подниматься, в животе как-то быстро пусто становится. А куда с пустым животом вверх по канату. Только вниз. А тут я в один миг по железным трубам на десять метров взлетел. Как циркач или чемпион гимнастов. Это меня радость туда забросила, моё счастье!

Вижу, люди внизу задрали головы и руками размахивают.

На проводах зимы один старшеклассник по гладкому, оструганному столбу поднялся так же стремительно, как я, снял приз и спокойно спустился. Не иначе у него тоже отец вернулся, и счастье придало ему необычайные силы и сноровку. Жаль, что не догадался тогда спросить его об этом.

Женя из параллельного класса полгода букой ходила. Она далеко живёт от меня, потому не с руки поинтересоваться причиной её хмурого настроения. Она, видно не вооруженным глазом, замкнулась в себе, стала как бы одинокой. И подружки ей не милы, и весь белый свет. От всего отказывается, на викторины не ходит, в спортивных соревнованиях не участвует, хотя раньше увлекалась гимнастикой. Словом, без луча солнца живёт, в склепе. Но однажды запела. Да так здорово! Устроила в классе концерт. Я тогда пропустил это событие мимо ушей, а теперь понял: у неё тоже папа вернулся! От радости голос прорезался, а сама Женя расцвела, как марьин корень.

Вот что творит с нами возвращение пап!

– Никола, ты чего туда забрался? – услышал я голос соседа деда Семёна.

– Папа, – говорю, – вернулся, – но уже дрожащим от испуга голосом.

– А-а, так ты это на радостях?

– Именно.

– Ну, слезай не торопясь. Обхвати ногами трубу, потихоньку перебирай руками. Только не скользи, а то обожжешь ноги и руки.