Пётр Африкантов - Малокрюковские бастионы

– Плохо то,– снова заговорил Иван Иванович,– что сын не берёт пример с отца. Это редкий случай. Такие поступки чаще всего связаны с тем, что подросток таким образом выражает протест обществу, а здесь, в частности, может выражаться протест вашему образу жизни, Дмитрий Анатольевич.

– Но мы не видим в образе жизни Дмитрия Анатольевича ничего предосудительного, наоборот, побольше бы таких производственников, – вставила Даша, – а тут сплошной подрыв авторитета…

– Как вы можете обвинять Дмитрия Анатольевича в плохом воспитании сына, когда он висит на доске почёта,– вставила агроном Пашинина Фрося.– О нём пишут в газетах….

– А мы не подвергаем сомнению трудовые доблести товарища Сырова, – сказал медленно директор школы, – их у него никто не отнимает. Я говорю языком педагогической теории, а она даёт на случившееся несколько ответов. Один из ответов такой, какой я озвучил и не более того… У меня у самого в голове всё это не умещается…

– Да ни у кого не умещается, – потдержала директора школы Дашенька. Она опять быстро поднялась со своего места и проговорила, а точнее, прострочила как из пулемёта. – Вот председатель сказал о секте. А это дело нешуточное. Я знаю, что у Верблюжихи секта молилась и что им там были голоса. Только и это не всё. Я понимаю, что сектанты могли просто галлюцинировать, войти в экстаз и так далее, я не врач. Но, этот голос слышал и сторож. Он временно поддался на сектантскую провокацию, ходил с ними к горе, а потом пришёл ко мне и всё рассказал. Дед сказал, что плакал ребёнок и взывал о помощи. Он сам слышал.

– И что? – поднял вопросительно брови Холмиков.

– Я, как только узнал об этом, то сразу выдели из старшего класса ребят, – Проговорил директор школы. – Они обследовали доступную часть горы. Ни каких примет пребывания ребёнка не увидели. Там они ничего не видели и не слышали.

– Да сектанты про голоса навыдумывали… , – а вы ищите!!!– проговорил Степан Евдокимович.

– Проверить всё равно было надо, так или иначе. А если человек действительно в беду попал? Здесь на сектантов не спишешь, – заметил Дмитрий Анатольевич.

– Думаю решение наше должно быть таким, -сказал председатель сельского совета:

1. Лиц, оказавшихся свидетелями непонятных явлений, успокоить.

2. Комиссии осмотреть коров и провести дополнительную беседу со скотником Н. Ломовым..

3. Оперативной группе выявить причину непонятных явлений на горе Верблюжихе.

– Так мы уже выявляли,– сказал директор школы.

– Вы выявляли по факту взывания о помощи с горы Верблюжихи, а теперь надо провести расследование в комплексе, – добавил Иван Иванович.– Там же ещё, говорят, и архангел летал…

Собрание затянулось надолго. А когда закончилось и отец Шкворня пришёл домой, то, не раздеваясь, от порога проговорил, обращаясь к жене:

– Нет… нас этот оболтус до добра не доведёт. Связался с этим сынком Клёковых. Нашёл себе друга-товарища… Вот, полюбуйтесь на него! – повернулся он к сыну,– отец и днём и ночью работает, покоя не знает, заслужил уважение людей, а он меня на всё село славит, люди говорят «Сыров воспитать собственного сына не может». Ну, как! Красиво!

Вовка стоит перед отцом потупившись, и ковыряет пальцем в носу.

– Я тебя спрашиваю, это красиво! – Дмитрий Анатольевич срывается на крик.

– Митя! Успокойся! – вступается за сына жена. – Со зла и зависти к твоим наградам, наговаривают люди, завидуют, хотят авторитет подорвать.

– Да какой авторитет!!! – хватается за головыу Дмитрий Анатольевич. – Напаскудил!!! Ославил!!! Всё насмарку… – и он потянулся рукой к сыновьему уху. Тот отпрянул и так посмотрел на отца, что у того так рука и повисла в воздухе.

– Ты скажи лучше, почему тебя, бать, в деревне не любят. Даже вон пьяницу Лыкова любят больше, чем тебя,– резанул прямо в глаза Сырову старшему Вовка.

– Как не любят! Ты что мелешь!!!– всплеснула руками мать и опасливо посмотрела на мужа.

– Не любят его люди, маманя, не любят… Я раньше тоже думал, что мой отец авторитет. А сейчас так не думаю… не авторитет он… боятся его люди, маманя, вот и всё. Одни боятся, потому что отец крест на карьере поставит, другие в глаза заглядывают, чтоб премию выписал. Фуражир в нём души не чает, сама догадывешься почему. И все догадываются… – красть не мешает.

– А разве уважение от страха далеко ходит? – спросил глухо отец и встал. – Сильных всегда уважали и побаивались одновременно. Запомни это. Сильная личность это всегда недюжинный ум. Поставь на моё место Заворотина Ваську и что будет… Ничего не будет. И фермы не будет. Ни молока, ни коров, хотя человек, как говорят, лучше не бывет, мухи не обидит. Мухи он не обидит, а колхоз, обчество обидит, потому что всё развалит. Ты подумай над тем, что я тебе сейчас сказал, крепенько подумай, сынок! Я, может быть, не совсем справедлив, зато коллектив в руках держать умею.