Вера Чаплина - Орлик

Петя очень огорчился, когда увидел утром раненую лапку лисёнка, но мы его утешили, сказав, что зато лисёнок теперь меченый и если даже уйдёт, то мы его сразу узнаем по следу.

Все следующие дни мы с Петей посвятили приручению нашего нового питомца. Но это оказалось не так просто. Он оставался по прежнему диким и, как только кто-нибудь подходил к ящику, спешил спрятаться в угол.

Прошла неделя. За это время мы ни разу не спускали с цепи Дагона. Ведь он свободно мог разорвать слабую сетку ящика и загрызть лисёнка.

Но вот однажды, сидя с Петей на крыльце, мы вдруг услышали звон цени. Обернулись и, к своему ужасу, увидели Дагона. Он сорвался с привязи и направлялся прямо к лисёнку.

— Дагон, назад! Дагон! — закричала я, бросаясь к нему.

Но было поздно. Да гон стоял около клетки. Шерсть у него поднялась дыбом, и он, злобно рыча, уже готов был броситься на лисёнка. Но лисёнок, вместо того чтобы спрятаться от огромной, злой собаки, вдруг заскулил и пополз к ней навстречу. Он вилял хвостом, лез чуть ли не в самую пасть собаки и всё старался её лизнуть.

Такой приём, по видимому, смутил и самого Дагона. Стоявшая дыбом шерсть, легла, и уже без всякой злобы он стал обнюхивать через сетку скулившего малыша. Потом завилял хвостом и лизнул зверька.

С этого дня между лисёнком и собакой завязалась дружба.

Как только спускали Дагона с цепи, он прежде всего бежал к своему новому другу. И вот, один за решёткой, а другой на свободе, затевали они игру. Лисёнок хватал в зубы какую-нибудь косточку или соломинку, бегал по ящику и всем своим видом приглашал поиграть Дагона, А Дагон, совсем как щенок, прыгал около ящика и лаял. Но лай у него был теперь не сердитый, и лисёнок его не боялся.

Нам с Петей очень нравилась такая дружба. Мы даже не огорчались, что зверёк по прежнему нас дичился и никак не привыкал.

Впрочем, мы и сами больше не пытались его приручить, так как решили, когда лисёнок подрастёт, выпустить его на свободу.

Незаметно прошло лето. За это время наш питомец сильно вырос и изменился Мордочка у него заострилась, хвост вытянулся, а шерсть стала ярко ярко-рыжей, совсем как у взрослой лисы. Он по прежнему дружил с Да гоном, но прыгать и играть в ящике уже не мог. Лисёнок стал такой большой, что в старом помещении ему было тесно.

— А что, если его выпустить в лес теперь? — предложила я как-то Пете. — Он уже вырос и, пожалуй, сумеет раздобыть себе еду.

Петя сразу согласился. Ему и самому было жаль, что лисёнок сидит в такой тесноте.

Тут же, не откладывая дела, мы пустили к нему последний раз Дагона. Потом посадили собаку на цепь, а ящик вместе с лисёнком вынесли за усадьбу, поближе к лесу. Поставили его там на землю, открыли дверцу и отошли в сторону.

Увидев открытую дверцу, лисёнок подошел к самому порожку. Мы думали, что он сейчас же выскочит и побежит, но лисёнок только высунул голову и начал оглядываться. Потом осторожно ступил на траву, ещё оглянулся и вдруг как-то скачками бросился к лесу. Мы видели, как он раза два мелькнул среди деревьев и скрылся.

Нам даже стало жаль, что лисёнок ушёл. Мы долго смотрели в ту сторону, где он исчез, а потом Петя грустно вздохнул и, проходя мимо Дагона, сказал:

— Ну, вот и ушёл твой дружок в лес!

Не знаю, скучал ли Дагон, оставшись без своего друга, или нам казалось, но только и в этот и на следующий день он почти всё время лежал и плохо ел.

Нам тоже било скучно без лисёнка. Мы с Петей даже специально ходили в лес и всё смотрели, не покажется ли он где случайно. Но сколько мы ни ходили, сколько ни смотрели, лисёнка так и не видели.

Прошла осень, наступила зима. За это время Иван Петрович много раз бывал с Дагоном на охоте. И не было случая, чтобы он возвращался домой пустым: то у него за поясом висели убитые зайцы, то свисала с плеча ярко-рыжая красавица-лисица.

Увидев убитую лису, Петя первым делом так и бросался к ней, чтобы посмотреть лапу. Он всё боялся, как бы не убили лисёнка.

— Папа, — каждый раз спрашивал он отца, — а если Дагон встретит нашу лису, тронет ом её или нет? Ведь они дружили.

— Мало ли что дружили! — отвечал лесник. — Разве у собаки со зверем может быть дружба? Пока в доме жила, вроде как своя, а ушла в лес — тут уж не попадайся.

— А ты, папа, когда на охоту пойдёшь, всё-таки на след поглядывай, — не унимался Петя. — Если увидишь — на правой лапе пальца нет, значит наша, не стреляй.

Петя был твёрдо уверен, что Дагон своего лисёнка не тронет. Он беспокоился только о том, как бы отец не подстрелил лисёнка.