Лев Кассиль - Ход белой королевы

Неожиданно обняв Чудинова, она припала к его щеке. Степан был несколько обескуражен, и я уловил, что он невольно покосился на Наташу, которая присматривалась ко всем издали.

Тюлькин шепнул:

— «И возвращается ветер на круги своя» [13] Cлова из Библии, произнесённые царём Соломо­ном, прозванным Экклезиастом, то есть Проповедником. , — как сказал Эвкалипт, то есть как бишь его? Эклептик?..

Коротков хлопнул его ладонью по лбу:

— Экклезиаст, голова твоя!..

— Ну, пускай себе будет елкизеаст, — не унывал Тюлькин. — Смысл тот же.

Чудинов подхватил под руку Алису, повёл её к Наташе.

— Вот, пожалуйста, знакомьтесь. Вам придётся встретиться на лыжне.

Алиса элегантно протянула Наташе руку, чуть-чуть выгнув кисть ладонью вниз:

— Бабурина.

— Скуратова, — Наташа просто, коротко и решительно пожала ей руку.

Высунувшийся из-за Наташиной спины Сергунок тоже протянул свою широкую ладошку.

— И ты туда же! — сказал Чудинов. — Это небезызвестный наш Сергунок.

Тюлькин подтолкнул локтем Алису:

— Слышала? «Наш». Что я тебе говорил?

Присев, как старые друзья, чуточку в стороне от всех на диван, Алиса и Чудинов весело болтали.

— Это ваша новая звезда? — спросила Алиса, метнув взор в сторону Наташи.

— Да. И верю, что счастливая звезда.

Бабурина ещё раз снисходительно оглядела издали Наташу.

— Симпатичная девушка и недурна.

— На дистанции ты сумеешь оценить и другие её качества, — предупредил Чудинов.

А Сергунок отвёл меня в сторону и сказал:

— Дядя, а у него пуговица пришитая на том месте. Вы же тогда говорили…

— Цыц! — пригрозил я ему. — Мы с тобой как условились? Забыл? Что, по-твоему, кончилась уже спартакиада?

— Значит, пока не кончится, всё равно ни-ни?..

— А то как же!

— А вы обещали мне пропуск, чтобы везде ходить.

— Получишь, получишь, — успокоил его я и нахлобучил ушанку с круглой его макушки на самый нос.

Наташа сидела на диване возле стойки тёти Липы. К ней тотчас же подсел Тюлькин. Он привык с лакейским презрением относиться к так называемым простым людям. Что тут было церемониться с провинциалкой! Тюлькин поблистал всеми своими «молниями» на костюме, бесцеремонно осмотрел Наташу и сел рядышком.

— Так это, значит, вас Чудинов гоняет? Так, так. Очень приятно лично познакомиться. Первым делом, конечно, он вам насчёт подколенного угла теорию вкручивал? Понятно. Ох, уж он этой теорией всем нам в Москве — во!.. — Тюлькин показал на горло.

— А зачем вы мне все это говорите? — удивилась Наташа.

— Я вижу, вы хорошая девушка, простая, хочу по дружбе. Бабурина чемпион, а сейчас она в такой форме, как никогда. Смешно думать, что её можно обойти. Бред. Детский лепет. Вы Чудинова не знаете, хитрейший человек и изикил… тьфу… как это… иезуит лыжни. У него ведь в мыслях что? Вас с Алисой вот так — лбами столкнуть, а все для секундомера. Из вас дух вон, а ему кубок по общей сумме показателей. Плевать ему, кто первый, вы или Бабурина. Эх, я бы вам мог кое-что рассказать, да… вон, глядите, как воркуют.

Наташа непроизвольно глянула в тот угол, где, увлечённые беседой, сидели Алиса и Степан. Чудинов, видимо по старой тренерской привычке, положил руку на плечо Алисе, а другой рукой показывал какие-то, должно быть, приёмы, двигая ею возле самого колена Алисы. Заметив взгляд Наташи, он с несколько излишней поспешностью снял руку с плеча Алисы. Наташа встала и быстро вышла, так сильно толкнув вертящуюся дверь, что она ещё долго крутилась за ней…

Чудинов вскочил:

— Наташа, куда вы? — Он подозрительно поглядел на Тюлькина. — Ты ей тут ничего не накрутил, а?

— Да что ты, Степан! — оправдывался Тюлькин. — Я ей просто рассказывал… кое-что про Москву, какая потеря для нас, что ты отбыл, покинул нас, она и расстроилась…

— Ох, Тюлькин! — Чудинов коротко шагнул, подошёл вплотную и незаметно поднял кулак, прикрыв его своим плечом от посторонних взглядов. — Смотри ты у меня, как бы я тебе когда-нибудь не повредил твою материальную часть! — Он хотя и шутил, но в глазах у него проступило нечто, заставившее Тюлькина быстренько пойти на попятную.

— Ну вас всех, ей-богу… Голова у меня прямо-таки от вас болит и пухнет.

Тётя Липа за своей стойкой услышала это и тотчас же посоветовала:

— А может быть, вам освежиться с дороги? Вот у нас парикмахер тут.

С нескрываемым восхищением Тюлькин воззрился на тётю Липу:

— Ух, черт, могучая же вы дамочка! В цирке не работали?

— Не приходилось. Уж вы скажете, в цирке, — застыдилась Олимпиада Гавриловна. — Я на Иртыше на грузовой пристани работала, начальником, да потом радикулит замучил от сырости. Спасибо Адриану Онисимовичу, парикмахеру нашему, мазь дал очень пользительную. Сперва веснушки свёл, а потом для втирания. И как рукой сняло.