Валерий Николаев - Озябший ангел

– Я похоронил его, когда он умер, – возразил мальчик.

Матрос побагровел.

– Да не умер он, не умер! – заорал Силкин. – А подох! Запомни это, парень. Умирают люди, а не это зверьё. У них только обличье человеческое, чтобы простаков дурачить, а по сути – это звери. Так что запомни: этим, – матрос мотнул головой в сторону фашистов, – не дано умирать человеческой смертью. Это было бы честью для них. Они просто подыхают. Дохнут, как бешеные псы!

Вовка устало произнёс:

– Может, мне показалось, но перед самой смертью, когда его покинула ненависть…

– …он стал человеком, – с издёвкой продолжил его мысль Силкин.

Мальчик с укором посмотрел на матроса и замолчал.

– Ну, ты и ехидна, Силкин, – сказал старшина. – А ведь парень, может быть, понял что-то такое, чего и нам пока не понять. Я ведь тоже думал обо всем этом. Вот, к примеру, что нас бросает в атаку?

– Приказ и ярость! – отчеканил матрос.

– Нет. Не только долг и ненависть к врагу, – возразил старшина. – А ещё любовь к своим родным и близким, к Родине, боязнь потерять их, и ещё совесть человека, собственный страх чего-то не успеть и быть убитым, да и мало ли что ещё.

– А вот во мне, к примеру, страха нет, – с напускной удалью заявил матрос.

– А если будете тонуть или гореть, вас это не испугает? – искренне удивился мальчик.

Матрос возмущённо выпучил глаза, а старшина рассмеялся и сказал:

– Вот так-то, Силкин. Инстинктом самосохранения тоже управляет страх. Запомни это. Пойдём, Вовка, – приобнял он мальчика, – а то так и ночь пройдёт.

Когда они отошли метров на двести, старшина сказал:

– А по поводу убитого тобой немца не переживай, а лучше вспомни, что это именно он поставил тебя перед выбором: убей или умри. Ты всё правильно сделал, и греха на тебе нет. Более того, как защитник нашего города, ты оказал ему добрую услугу. Ведь нам всем как воздух нужна победа, и ничего другого.

– Извините, а когда мне исполнится пятнадцать, как я смогу найти вас?

– Очень просто. Когда придёшь на базу, передашь часовому, что ты прибыл к старшине Краско. Мне передадут, не сомневайся. А я о тебе со своим капитаном поговорю. Будь уверен.

Глава 3. «Зажигалка»

Для Вовки воскресенье началось с артобстрела. Снаряды падали где-то недалеко: то слева, то справа. Дом слегка подрагивал, противно дребезжали стекла. Мальчик уже понял: лучше не прислушиваться, иначе ожидание становится все тревожней и тревожней.

Вовка умылся, съел три варёные картофелины с растительным маслом, попил холодного чая с сахаром, и стал собираться в госпиталь к Платону Ивановичу. Пора проведать мастера. Он взял приготовленный с вечера свёрток с десятком орехов и коробочкой какао-порошка и вышел на улицу. Проходя мимо соседнего подъезда, мальчик увидел сидящую на скамейке дворничиху. Она то ли задумалась, то ли задремала.

– Баба Лида! – окликнул её Вовка. – Здравствуйте!

Она рассеянно взглянула на него.

– А, это ты? – сказала она. И поманила к себе рукой. – Здравствуй. Куда путь держишь?

Мальчик подошёл к ней.

– К Платону Ивановичу, на Суворовский.

– Я была там. Не ходи туда. Не ходи.

– Почему? – удивился Вовка. – Я тоже хочу его проведать.

– Присядь-ка, – тихо сказала она. И, потянув его за рукав, усадила рядом с собой. – Ты помнишь пятничную бомбёжку?

– Позавчерашнюю? Как же, забудешь её. Только в нашем районе два дома рухнуло.

– Так вот, – тяжко вздохнула баба Лида, – госпиталь на Суворовском проспекте эти варвары тоже разбомбили. И Платон Иванович погиб.

В горле у Вовки запершило.

– Как? – прошептал он. – Не может быть.

– В этой войне, мой мальчик, все может быть, – печально сказала она. – Двадцать лет назад не было ни пушек таких, ни бомб, и то на всех беды хватило. А сейчас и подавно хватит.

– Как это случилось? – спросил мальчик.

Баба Лида пожала остреньким плечиком.

– Говорят, в здание попало сразу несколько мощных бомб. Перекрытия верхних этажей рухнули. Раненые оказались под ними. Да ещё сильнейший пожар случился. Спасли, конечно, многих… из огня, из-под завалов вытащили. Но и погибших ни одна сотня. Платона Ивановича среди живых нет.

Мальчику стало одиноко и зябко.

Наступил четверг. Вовка ещё спал, когда тётя Мария, поднявшись затемно, испекла для него небольшой пирог с яблочным повидлом, написала записку и ушла на работу. А мальчику во сне виделось что-то очень милое, доброе, почти волшебное. Но вдруг всё изменилось. Лицо паренька напряглось, он испуганно вскрикнул и сел. Дом покачивало. Вовка огляделся и, успокаиваясь, пробурчал: