Ангелина Романова - Лейси и Бобо

– Папа! – отчётливо произнесла она.

На листе бумаги яркими красками был нарисован дом с множеством окон и большой, настежь открытой дверью. Рядом с домом в высокой траве стояли, держась за руки, три человечка: папа, мама и дочка. Над головами родителей, прямо на синих облаках, печатными буквами были выведены слова: «папа Виктор», «мама Аня» и «Я».

Олеся ткнула пальчиком в нарисованную девочку, потом шлёпнула ладошкой в свою худенькую грудь там, где находится сердце, и представилась:

– Я – Лейси!

Молодая пара замерла. Потом Виктор Петрович неожиданно встрепенулся, вскочил и рывком прижал к себе нежданную дочку, будто поймал футбольный мяч, который по всем законам физики должен был пролететь мимо него и оказаться в воротах. От неожиданности и волнения лицо его залила краска, в голове прокрутилась странная фраза: «Следующая станция – конечная!»

А мужчина так и стоял не в силах разомкнуть рук.

Первой опомнилась заведующая, Нина Николаевна.

– Это у нас новенькая, Пархоменко Олеся Викторовна, – произнесла она скороговоркой, чтобы скрыть неловкость, но быстро справилась и заулыбалась. – Девочка хорошая, интеллектуальное развитие выше среднего, но имеется серьёзное отставание в речи. Олеся очень мало говорит и требует особого внимания и специального лечения. Последствия травмы.

Нина Николаевна употребила несколько медицинских терминов. Лицо её приобрело обычное начальственно-серьёзное выражение. Годы работы на ответственной должности в детском учреждении постепенно притупили эмоции. Кто-кто, а она-то доподлинно знала, как воспитанники детдомов мечтают о родном доме, как в каждом пришедшем человеке видят родных маму и папу, и не питала иллюзий. Да, чудеса случаются, но к чему излишние фантазии? Суровая жизнь всё быстро расставляет по своим местам.

Заведующая поспешно встала, достала с полки папку с завязками и выложила оттуда свидетельство о рождении:

– Олесины документы, можете ознакомиться.

Супруги молча взяли и прочитали: Пархоменко Олеся Викторовна, место рождения – город Донецк. Следом из папки были извлечены два свидетельства о смерти: трёхлетней давности на Пархоменко Виктора Николаевича и Васильеву Анну Владимировну – родителей. И наконец совсем свежее на бабушку – Васильеву Людмилу Степановну.

Кандидаты в родители переглянулись. Мужчина протянул девочке руку:

– Ну, здравствуй, Олеся Викторовна! Значит, тебе больше хочется, чтобы тебя называли Лейси?

Растерянная Анна Олеговна без слов протянула девочке припасённую заранее мягкую игрушку – большого серого зайчика с яркой морковкой.

Олеся часто закивала, автоматически приняла подарок и, не переставая улыбаться, продолжала переводить восторженный взгляд с папы на маму и обратно: какая удача, наконец-то нашлись! Папа Виктор – большой и сильный, именно такой, каким она его представляла. А мама?

Тёмные волнистые волосы, бледное задумчивое лицо и тонкие пальцы. Кто она? Как было бы здорово, если бы её мама оказалась, э-э-э… Музыкантшей!

Фантазии полились рекой. Вот мама Аня усаживает её на колени, даёт прикоснуться к инструменту… Какому? Олеся наморщила лоб, чтобы вспомнить. Этот инструмент она когда-то видела. Он поёт бархатным голосом, и там обязательно должны быть струны. А потом они с мамой Аней танцуют…

Разыгравшееся воображение прервал голос Нины Николаевны.

– Олесечка! – спокойнее и мягче произнесла заведующая. – Нам, взрослым, надо тут ещё много чего обсудить, поговорить. Ты же умная девочка, всё понимаешь… Иди пока, поиграй с ребятками. Баба Катя, – она кивнула застывшей в дверном проёме нянечке, – отведёт в группу. А потом мы тебя позовём. Хорошо?

Олеся важно кивнула, обвела довольным взглядом стушевавшихся родителей и спокойно дала себя увести на игровую площадку.

Колонки ноутбука захлёбывались плясовой. Шла репетиция выпускного. На сцене небольшого актового зала «Трёх Д» близнецы Данил и Фёдор разучивали русский танец.

Музыкальный работник Людмила Филипповна то и дело хваталась за голову и постоянно кричала на мальчишек, призывая быть внимательнее.

Олеся же, глядя на танцоров, еле сдерживала смех. Прыгают, как козлики! У стриженного «под машинку» Даньки штаны аж по полу волочатся. Вот-вот запнётся и упадёт! Фёдора подстричь не успели – он и рад, воображает из себя крутого, а музыку совсем не чувствует. Ну и артисты!